Я посасываю ее указательный палец, а затем следующий, и еще один. Мне нравится, как Зара ёрзает подо мной, словно просто не может дождаться, когда я ее трахну.
Да, я тоже не могу этого дождаться, но медлю, всего минуту.
— Я люблю тебя такой, какая ты есть. Я уже староват для вечеринок, — поддразниваю ее я. — Жаль, конечно, что ты забила на них еще до того, как тебе исполнился двадцать один, но…
Я пожимаю плечами.
— Так с тобой будет флиртовать меньше парней, поэтому к черту это. Мне плевать.
Я отпускаю ее руку, и Зара проводит ею по моим волосам.
— Кто знал, что ты можешь быть таким чертовски романтичным? — ухмыляясь, спрашивает она.
Я наклоняюсь и целую ее, она приоткрывает губы мне на встречу и обвивает руками мою шею.
— Я не романтичный. Просто ты мне очень, очень нравишься.
Зара опускает руку и берет ею мой ноющий член.
— Ты мне тоже нравишься. И еще он. Очень. Самый большой из тех, что мне доводилось видеть.
Я понятия не имею, что с этим делать и как к этому относиться, но, в любом случае, я просто смеюсь, а Зара вводит в себя мой член. И, возможно, я покажусь полным идиотом, но, оказавшись внутри нее, я чувствую себя как дома.
Позже той же ночью Зара лежит рядом со мной, свернувшись калачиком, и, приоткрыв рот, пускает мне на грудь слюни. На самом деле это довольно сексуально, особенно то, как мои пальцы скользят по ее позвоночнику, когда я рисую у нее на спине круги, уставившись в темный потолок.
Но мне на ум приходят слова Илая, и, хотя я ненавижу вспоминать его имя, ненавижу о нем думать, и иногда от воспоминаний о том, как он извивался в моих руках, у меня по коже пробегают мурашки, все же я не могу удержаться от улыбки, когда в голове проносятся его слова: «Из-за нее ты не можешь дышать. Она потянет тебя в могилу и зароет вместе с собой».
Он был гребаным психопатом, играл и со мной, и с ней.
Но это я его зарыл.
Я, блядь, его зарыл, и со мной Зара, которая мне нужна. Зара, которой нужен я.
И когда я представляю свое будущее, она неотъемлемая его часть.
Потому что эта девушка…Та, чья голова сейчас лежит на моей груди… Да. Это не я ее спас. Это она меня спасла.
ЭПИЛОГ
Три года спустя…
ЗАРА
— Я закрываю это гребаное заведение.
— Нет, ты не можешь, кто-то сюда идет...
Щелчком кнопки Алекс включает на спортзале надпись: «Закрыто», опускает затемняющую штору и отступает в тень.
Раздается вежливый стук в дверь, и зажимаю рукой рот, пытаясь заглушить смех.
Предполагается, что мы открыты 24/7.
Алекс смотрит на меня с блеском в темных глазах, а затем поднимает и кружит. И когда с моих губ срывается тихий смех, потому что я кладу руки на его обнаженные плечи, он зажимает мне рот ладонью и, наклонив меня, прошепчет мне на ухо:
— Шшш, принцесса. Мы же не хотим получить плохой отзыв, да?
Я хлопаю его по груди, но сквозь тонированные стекла мы видим, как какой-то человек уходит, оглядываясь через плечо и раздраженно качая головой.
— Это было очень непредприимчиво! — упрекаю его я, снова ударив в грудь, когда он ставит меня на ноги.
— Мне похуй, — говорит Алекс, не расцепляя рук у меня за спиной. — Я хочу провести выходные со своей женой.
Я пытаюсь сдержать улыбку, потому что это действительно очень непредприимчиво, а выходные — это самое прибыльное для нас время.
— Ты мог бы позвонить Дуайту. Он умирал от желания привести сюда кого-нибудь из своих клиентов, — я хватаю мужа за руки и поворачиваюсь, чтобы осмотреть наш тренажерный зал.
В нашем распоряжении девяносто футов территории профессионального класса для футбола, американского футбола, катания на санях. Боксы со спортивными снарядами, кафе, студия йоги, гребаная сауна.
Кто бы что, блядь, ни захотел, у нас это есть.
У «Фитнес-дворца Карди», которым руководит Алекс, может, и дурацкое название, но это самый популярный спортивный комплекс на побережье Северной Каролины.
Мы думали, что интеграция в общину Гроув не будет сулить ничего хорошего вытесненным прихожанам, но оказалось, что им это нравится.
И в самом дальнем классе, что в конце длинного коридора, после ванных комнат, раздевалок и душевых, я через день преподаю людям стоицизм.
Нет, серьезно. Они приходят толпами, желая знать, как прожить гребаную жизнь. Я думала, это будет шутка. Алекс постоянно подталкивал меня к этому после того, как я получила сертификат по йоге и проводила по несколько занятий в неделю по вечерам.
Он то и дело твердил мне, чтобы я воспользовалась своим дипломом по философии, особенно с тех пор, как я скупила все книги Райана Холидея и гребаных стоиков, и перечитывала их каждую чертову неделю, цитируя в адрес Алекса всякую чушь, чтобы помочь ему контролировать свой темперамент.
— Впадать в ярость — это не по-мужски, — говорила ему я. — Так сказал Марк Аврелий.
На что он закатывал глаза и шлепал меня по заднице, чтобы показать мне, какой он мужественный.
Удивительно, как многому я научилась после университета. В смысле, я закончила вуз, получила степень, но, оказывается, ты узнаешь намного больше, когда не под кайфом, не важно на Аддералле или на чем-то другом.
Теперь ко мне на занятия приходят наркоманы в завязке и которые хотят завязать. У нас есть подростки, которые ищут способы справиться со взрослыми проблемами. К нам приходят пары, руководящие крупным бизнесом, за советами о том, как стоически справляться со стрессом.
Это похоже на собрание анонимных алкоголиков, но только мы анонимные стоики.
Ну, а Алекс…Алекс просто бог для детей, с которыми он проводит тренировки по футболу. Он — находка для тех, кого обучает, и еще ведущий нескольких собственных семинаров о личностном росте и развитии бизнеса.
Он читает много книг Роберта Грина, что хорошо отражается в его беседах о таких вещах, как выявить психопата и лучше всего с ним справиться — утопить его... ладно, не совсем так, но... вроде того.
Сейчас Алекс выглядит так, будто хочет отвести меня в бассейн олимпийского размера, который находится в самой дальней части нашего комплекса, где раньше была гигантская купель для крещения, и трахнуть меня на полотенце.
Но только он никогда не затащит меня в бассейн.
Я больше не плаваю.
— К черту Дуайта. На выходные этот ублюдок уезжает с ребятами в Вегас.
Я удивленно вскидываю голову.
— Серьезно? — спрашиваю его я, когда он притягивает меня к себе, и я обвиваю руками его шею. — Ты не захотел ехать?
Алекс морщит нос, как будто я его оскорбила.
— Черт возьми, нет. Я хочу побыть с тобой.
Я бросаю взгляд на закрытую дверь.
— Алекс, — говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал строго, даже когда он целует меня в лоб и ухмыляется. — Мы не можем закрыть комплекс. Это плохо сказывается на бизнесе. Мы работаем круглосуточно, и заранее договорились, что кто-то из персонала всегда будет здесь находиться.
Я бросаю взгляд на висящие у двери часы.