И, тем не менее, как уже говорил, все это такое вульгарное… Здесь, под черным абажуром космоса… Мадлен… Ее уже не заслонить протянутой вперед ладонью. Петух перескочил за Цветы, Саламандра догоняет Ключ и, по-видимому, проглотит его, а от северного полюса надвигается какая-то новая буря, пока что без имени, алый цвет, перегорающий в неприятный для глаз пурпур; все это странно, ведь должно идти в обратном направлении, от экватора, но Мадлен всегда была Повелительницей Чудес. Из-под Тропика Рака мне подмигивает круглая тень Асмодея — черная точка на диске яркой, пастельной окраски. Сейчас его надкусит Фисташка, затмения гиганта астероидами делаются все более эффектными.
У меня осталось… четыре часа. Двести сорок минут жизни. Даже меньше: ведь перед тем мне еще нужно там заснуть. Я пытался молиться, только чувствую, что это было бы чем-то вроде мошенничества. Ладони и стопы холодные, снова сложности с кровообращением при малой гравитации. Я бы чего-нибудь съел, я ужасно голоден — только мозговики отсоветовали, лучше на пустой желудок.
В последний раз поглядеть на Собор. Я забрал с собой те несколько снимков Миртона. Что он, собственно, имел в виду? (Так, замечательно: размышлять о чем-нибудь другом). Подозреваю, что таким образом он выслеживал изменения в архитектуре Собора, нашел какой-то промах в коде живокриста, провал в процедурах само усыпления. Снимки это подтверждают. Несколько раз я обошел Собор по кругу, выловил прожектором некоторые из фотографированных им фрагментов здания и сравнил: они другие, изменились, в своей форме перетекли к формам, более или менее родственным. Тех же фрагментов, которых не обнаружил, я не нашел, по-видимому, потому, что они сами и их окружение изменились слишком сильно, чтобы я вообще мог их узнать по тем снимкам. Как быстро это прогрессирует? Похоже, что Миртон пытался замерить темп. Наверняка, он намного медленнее скорости первоначального роста, ведь Собор стоит здесь уже столько лет, люди что-то, но заметили бы. Тем временем, кажется, что даже Миртон до конца не был уверен в своей идее. Или же подозревал нечто иное?
В конусе света на миг показался Газма: я заметил быстрое движение в верхних частях левой башни Собора. Только он, должно быть, сразу же поглубже спрятался в его внутренностях, потому что после я видел только неподвижные тени. Что он там делает? Как вообще туда вскарабкался? Собор — и об этом не нужно себе напоминать, это видно и так — не является зданием, подчиненным эргономике, своей архитектурой он не служит человеку, в нем нет никаких лестниц, шахт для обслуживания, так что Газма должен решиться на истинное восхождение. Притяжение слабое, это правда — но если сверзится оттуда, то наверняка все поломает, масса остается массой, момент движения остается таким же.
Я вошел в средину. Стою над могилой Измира. Что же говорил этот сумасшедший? Что притяжение?… Что невозможно высвободиться? Словно железные опилки. Быть может, это только с ним. Я ничего подобного не испытываю. Снял шлем и перчатки. Камень надгробия холодный и гладкий. Угловатое лицо Измира Преду заполняет мою ладонь. Я еще раз просмотрел дневник и прослушал запись моей беседы с Телесфером в лаборатории CFG. Предположим, что Черная Вата является артефактом Чужих. Что именно она и является Машиной Хоана, хотя нам и не удалось обнаружить носителя всех этих воздействий. Следы гамма-излучения заставляют предположить какую-то космическую катастрофу гигантских масштабов. Измираиды в течение сотен тысяч лет мчались через межзвездный вакуум. Может ли быть так, что они были сознательно выстрелены в пространство перед взрывом? Зачем? И куда они направляются? Ибо, если бы не случайная встреча с Мадлен, свое путешествие они закончили бы именно на орбите Леви. Так что, одно из двух: либо в этом имеется цель, либо ее нет. Хотя, нет. Возьмем, к примеру, живокрист. Имеются ведь и промежуточные выходы. Но время — время — пропасти миллионов лет — это ведь не перспектива для цивилизации…! А даже если все это и правда — тогда, чем по отношению ко всему указанному является Вата? Удерживает астероиды вместе. Но с какой целью? Ведь если бы это было ее единственной функцией… Дайте смысл! Цель и смысл! Камень надгробия настолько гладкий, что чуть ли не влажный. DeoOptimoMaximo[25]. Очень красивая эта статуя, хорошо еще, что ее не оставили на милость стихии. По сути дела, несложно понять увлеченность Газмы, эстетика — это самый первый язык религии. Сто девяносто пять минут. Алый, желтый и зеленый цвета Мадлен просвечивают сквозь ребра Собора, все здесь либо тенистое, либо купается в жирных красках. Присяду. Успокою сердце. Мне казалось, будто бы, прежде всего, это будет страх, животный испуг — но сейчас чувствую лишь печаль, громадную, недвижимую, подавляющую массой темных вод. Отсутствие мыслей, отсутствие приказов телу, даже глаза сухие; и только что-то жмет в груди. Да и зачем говорить — тишина лучше.