Что касается Кавендиша, то он тоже не испытывал особого энтузиазма.
— Все это очень хорошо, — сказал он, — но какова тут наша роль? Если речь идет о том, чтобы складывать ваши записочки в трубочки и цеплять их на шею вашим подопечным, то на нас можете не рассчитывать. Не надейтесь также, что вам удастся прицепить нам на головы ваши дурацкие коробочки.
Мы уже достаточно большие и способны сами доставить себе удовольствие!
— Но разве я говорил о чем-то подобном? — возмутился Зун. — Сразу видно, что вы — люди действия, мне бы и в голову не пришло предложить вам нечто подобное…. Нет, речь идет о работе совсем другого рода. Я должен доставить груз через пустыню Имако при весьма специфических условиях. Дело в том, что те животные, которые способны пересечь пустыню и остаться живыми, слишком тупы, чтобы самостоятельно отправиться в путь! На них невозможно оказать серьезное воздействие, поскольку их мозг едва ли больше горошины в сравнении с их размерами. Животные, о которых я говорю, относятся к классу пахидермов, и их мозг не реагирует на директивы имплантатов. Мне нужны люди, чтобы… направлять, «пилотировать» их, понимаете? Конечно, я мог бы отказаться от этого заказа, но это противоречит моим принципам и наносит ущерб моей репутации.
— Короче говоря, — перебил Зуна разведчик, — вам нужны погонщики…
— Скорее, сопровождающие, — с улыбкой возразил Зун. — Вам только и надо будет устроиться на спине животных и время от времени поглядывать на компас. Вот и все!
Джаг метнул быстрый взгляд на своего компаньона и тот едва заметно качнул головой. Они оба почувствовали, что Зун чего-то недоговаривает и насторожились.
— Судя по вашим словам, — недоверчиво хмыкнул Джаг, — эта работа ничем не отличается от прогулки на свежем воздухе. Мы можем взглянуть на животных?
— Конечно, конечно, — сладко замурлыкал Зун. — Идите за мной, только не подходите слишком близко к клеткам: реакция некоторых животных иногда бывает непредсказуема.
Помахивая веером, Вольфганг Зун катился впереди Джага. Для человека его комплекции он передвигался очень шустро.
Словно в противовес словам Зуна, животные не проявляли никаких признаков агрессивности. Наоборот, при приближении людей они уходили в глубь клетки.
Клетки образовывали бесконечный лабиринт, усеянный клочьями сгнившей соломы, служившей подстилкой и обильно политой мочой. От едкого, удушающего запаха першило в горле и на глазах наворачивались слезы. Джаг подумал, что так пахнет, должно быть, в старом, заброшенном зверинце.
Его передернуло от отвращения. Человек в который уже раз насиловал природу, подчинял ее своим интересам, не заботясь о возможных последствиях — его беспокоила только собственная выгода.
Внезапно Зун остановился и указал на огромный загон, решетки которого вздымались на высоту трехэтажного дома. Там, в центре, стоя бок о бок, дремали странные чудища.
— Они усыплены, — объяснил хозяин зверинца. — Я велел дать им снотворное. Такая погода, как сегодня, им не по нраву. Они боятся молний, а мне совсем не хочется, чтобы эти зверюги разнесли здесь все в щепы!
Джаг поморщился, испытывая смешанное чувство жалости и отвращения.