— Отвратительная рожа, — пробормотал разведчик. — Свежевыбритая горилла да и только.
Джаг только кивнул в ответ. Руки трупа соответствовали его внешности: огромные лапищи были испещрены шрамами, а фаланги пальцев покрывал толстый слой ороговевшей кожи, как у старых мастеров, практикующих боевые искусства.
— Он выглядит как-то неестественно, — заметил Джаг. — Этот скромный прикид на таком типе напоминает мне маскарадный костюм…
Протянув руку, Кавендиш коснулся пальцем щеки усопшего.
— Он твердый, как камень, — сообщил разведчик. — Это уже не труп, а, скорее, статуя.
— Совершенно верно, господа, его мумифицировали! — внезапно раздался откуда-то сверху громкий голос Вольфганга Зуна.
От неожиданности разведчик чуть было не свалился со спины животного — в последний момент он уцепился за край гроба. Не столь эмоциональный, Джаг напрягся, словно сжатая пружина и, держа в руке ломик, приготовился к прыжку.
Толстяк в красной феске стоял над самым куполом цирка на одной из многочисленных балок, радиально отходивших от стеклянного шара, закрепленного на вершине шапито. Несмотря на свою комплекцию, Вольфганг Зун не страдал головокружением. Снизу он напоминал большого жирного паука.
— Итак, джентльмены, — хмыкнул Зун, — как вижу, вы не доверяете своему работодателю! Уверен, что вы не ожидали увидеть это.
— Что это значит? — с вызовом спросил Кавендиш, недовольный тем, что так глупо позволил застать себя врасплох и чуть было не свернул себе шею. — Уж не хотите ли вы, чтобы мы сопровождали катафалк и даже не подозревали об этом?
Зун покинул свой насест с помощью раздвижной металлической лестницы, похожей на пожарную.
— Я мог бы оскорбиться и послать вас к черту! — произнес он, спустившись вниз и хлопая себя веером по толстой ляжке. — Но обстоятельства складываются так, что я не могу обойтись без помощников. Поэтому я закрою глаза на ваши безобразные манеры. Когда занимаешься коммерцией, нужно проявлять терпимость…
— Во всех остальных ящиках тоже трупы? — спросил Джаг.
Зун утвердительно кивнул, и тогда Джаг задал особенно интересовавший его вопрос:
— В таком случае, к чему такая таинственность? Такие меры предосторожности? Неужели вы думаете, что кто-то нападет на караван, чтобы похитить жмуров, высохших, как старый кожаный ботинок!
— Вы опасно заблуждаетесь, молодой человек. Народ в этих краях ужасно суеверен. Трудно сказать, как поведут себя люди, узнав, что по их дорогам разгуливает передвижное кладбище!
— Я хоть и не суеверен, но все же должен признать, что такая ситуация и мне кажется несколько… необычной.
Зун не обратил внимание на сдержанность Джага.
— Эти люди умерли вдали от своей родины, — раздраженно пояснил он, взмахнув неразлучным веером. — Их семьи сбросились, чтобы оплатить возвращение останков на родину. Они считают, что души мертвых успокоятся лишь после того, как останки будут погребены в земле их предков. Это верование, как, впрочем, и любое другое, заслуживает уважительного отношения. Мне заплатили за перевозку гробов, но эта работа не такая простая, как кажется. Если фанатики нападут на караван, чтобы, скажем, сжечь гробы, у меня будут серьезные неприятности. Повсюду быстро расползается слушок, что я не способен даже обеспечить перевозку покойников, и тогда моему предприятию придет конец.
— Люди, сопровождавшие ваш предыдущий караван, что-то уж очень торопились унести отсюда ноги, — заметил Джаг, не скрывая своей подозрительности.
— Верно, — подтвердил Кавендиш, — глядя на тех парней в тюрбанах, можно было подумать, будто у них горит земля под ногами!
— Это нормальная реакция, — успокаивающе сказал Зун. — Прежде всего, они чертовски устали, кроме того, в пути у них возникли проблемы с местным населением: их обвинили в перевозке заразных останков, способных вызвать эпидемию, и чуть было не линчевали. Кстати, именно по этой причине я отправляю вас через пустыню Имако. Там, по крайней мере, вас никто не тронет. Что же касается секретности, то она необходима для того, чтобы обеспечить безопасность моим людям и моему грузу. Понимаете? А теперь, если вы боитесь, если предпочитаете отказаться… Я знавал немало хвастунов, которые не выносили присутствия трупа рядом с собой!
— Мы способны вынести все, — сказал Джаг, — мертвых, живых, все! Но мы хотим знать, во что ввязываемся!
— Сколько их? — поинтересовался Кавендиш.
Зун наморщил лоб.
— Кажется, десять или двенадцать, точно не знаю, но все данные указаны в коносаменте. Короче, джентльмены, вы беретесь за это дело или нет?