— Ну и что?
— В ту эпоху уже поговаривали о возможном конце света, о грандиозном потопе, который обрушится на землю, чтобы наказать людей за их глупость. Ной, который на полном серьезе верил всем этим россказням, вбил себе в голову, что должен построить огромный корабль, чтобы погрузить на него свою семью, а также по паре всех животных, достойных спасения…
— И что потом?
— А потом зарядил проливной дождь. Не какой-то там паршивый дождик, а настоящий ливень, как из ведра! Он лил, не переставая, дни, месяцы, возможно годы. Результат налицо: утонули все до единого, кроме Ноя и его зверинца, высадившихся на вершине горы. Они дождались, когда спадет вода, и снова заселили землю. Так что, Ной — это наш дедушка!
— Это правдивая история или твоя очередная выдумка?
Кавендиш надулся.
— Может, это и выдумка, но я к ней не имею никакого касательства! Как бы там ни было, этой истории уже несколько тысяч лет, а отсюда следует, что, если наши гробы были сделаны в ту же эпоху, то логично предположить, что их обитатели уже тогда находились в них… Естественно, я немного преувеличиваю, но от этого суть дела ничуть не меняется!
— И наводит на мысль о том, что эти… мумии кочуют на спинах верблюдов и прочей вьючной скотины уже с незапамятных времен! — завершил его мысль Джаг.
— Вот ты и попал в точку, сынок! — кивнул разведчик. — Ясно как день, что их никогда не предавали земле. Они не пахнут землей, а на одежде покойников нет ни малейших следов влаги, она скорее пересохла от времени!
Мужчины замолчали и некоторое время в глубокой задумчивости шли молча, понимая, что их умозаключения не только не прояснили ситуацию, но наоборот, еще более запутали ее.
— Мы все равно не пришли к какому-либо конкретному выводу, — чертыхнулся Джаг после непродолжительного молчания.
— Я считаю, что фрукту следует помочь упасть, — заявил Кавендиш. — Всего-то и нужно, что потрясти дерево.
— Она рассмеется нам в лицо. У нас же нет никаких доказательств.
— Как это нет?! Жмуры пуленепробиваемы, словно сделаны из композитных материалов, способны выдержать прямое попадание ракеты, а ты считаешь, что у нас нет оснований потребовать объяснений!
— Нам заплатили, притом по-королевски, за сопровождение трупов, а не за то, чтобы мы задавали вопросы. Мы с самого начала знали, что здесь что-то нечисто…
— Однако никто и словом не обмолвился, что в нас будут стрелять!
Джаг устало пожал плечами.
— Брось, Кав! Мы живем в такое время, когда жизнь человека стоит не больше, чем жизнь комара, и убить могут всего лишь за пару сапог. В этих условиях знаешь заранее, чем рискуешь, какой бы груз не сопровождал.
Не соглашаясь с приятелем, Кавендиш яростно потряс головой.
— Это не сделка, а надувательство! — крикнул он. — Соглашаясь сопровождать простые трупы, я даже предположить не мог, что в меня будут палить из базуки! Налицо злоупотребление доверием! Нам нанесен моральный ущерб!
— Все верно, ты потребуешь возмещения убытков по прибытию, если мы вообще прибудем куда-нибудь…
— Можешь быть уверен, об этом я позабочусь!
Глядя на торчащие из песка фигуры, Джаг нахмурился и пробормотал:
— Хотел бы я все-таки знать, что за этим кроется.
— Ничего особенного, — тут же отозвался разведчик, — если не считать, что наше передвижное кладбище кочует с места на место со дня смерти этих ребят!
Джаг почесал затылок.
— Не вижу никакого смысла в том, чтобы таскать покойников по планете, вместо того, чтобы похоронить их!
Разведчик развел руками с выражением полнейшего бессилия на лице.
— Именно это я хотел тебе предложить, — сказал он. — Но сейчас будет лучше, если мы соберем груз, прежде чем эта проклятая баба-коновал придет подгонять нас! Меня раздражает ее голос!
Испытывая необъяснимое отвращение, к которому примешивалась еще и изрядная доля опаски, Джаг подошел к ближней мумии. Ему совсем не хотелось прикасаться к ней, чтобы вытащить из песка.
Прежде чем взяться за покойника, Джаг долго всматривался в его лицо, оттягивая момент неизбежного контакта с твердым, неподатливым телом.
Затем, осознав весь идиотизм своего положения и злясь на самого себя, он схватил мумию в охапку. Тогда-то его взгляд и скользнул по широкому ошейнику покойника…
— Черт возьми! — вырвалось у него. — Кавендиш! Иди-ка взгляни!