Джагу хватило буквально одной секунды, чтобы охватить взглядом все детали представшего перед ним фантасмагорического зрелища. Сбросив с себя оцепенение, он выбрался из песка и откатился в сторону —, подальше от задних ног тальмока.
Как ни странно, маленький народец не заметил его присутствия. С головой погрузившись в работу, гномы ни на миг не отвлекались от своей основной задачи. Трое арбалетчиков обеспечивали линию обороны, но и они, казалось, были загипнотизированы действиями компаньонов.
С бешено бьющимся сердцем Джаг видел, как гном с мачете в руке исчез в складках паховой сумки. И тогда те, кто остался внизу, принялись сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее скандировать одно слово, смысла которого Джаг не понял, но догадался, что таким образом они подбадривали своего соплеменника.
Буря громких криков ознаменовала падение большого лоскута розоватой мягкой кожи, а затем из прорезанного отверстия на свет божий появился какой-то белый полупрозрачный мешок, который медленно раздувался, словно чудовищная грыжа, заставляя отступить человечка с мачете.
Это был мочевой пузырь тальмока.
Четкий удар мачете, нанесенный уверенной рукой, вспорол огромный шар, из которого, словно водопад, хлынул поток желтой и едкой мочи. Вонючий душ, обрушившийся вниз, вызвал новую волну радостных воплей.
Захваченный невероятным зрелищем, в котором были задействованы странные актеры, Джаг неожиданно для себя превратился в стороннего наблюдателя.
К действительности его вернула вторая ракета, которая со свистом пронеслась у него над головой и угодила в грудь второго тальмока.
Джаг встряхнулся, словно сбрасывая с себя чары, и увидел на гребне ближайшей дюны трех типов в тюрбанах, которые суетились вокруг базуки и полного ящика ракет. Сделав удачный выстрел, они сворачивали огневую позицию.
Длинная очередь Кавендиша расстроила их планы. Щедро нашпигованные свинцом, номера расчета выронили базуку, и она скатилась к подножию дюны.
Но в себя пришел не только Джаг. Часовые под тальмоком наконец-то заметили присутствие чужака и истошно завопили, привлекая всеобщее внимание. Десятки глаз остановились на Джаге, арбалетчики направили на него свое оружие, а виновник переполоха подумал, что его песенка на этот раз, кажется, спета.
Короткая толстая стрела злобно запела в воздухе, но Джаг ухитрился уклониться от нее, отпрыгнув в сторону. Арбалеты повернулись следом за ним, и Джаг услышал, как басовито загудела тетива, посылая в его сторону жуткую смерть в виде небольших стрел с острыми четырехгранными наконечниками…
Оглушительный треск, раздавшийся сзади, больно ударил по барабанным перепонкам, и Джаг с изумлением увидел, как трое арбалетчиков, обливаясь кровью, рухнули на настил, словно скошенные невидимой косой.
Обернувшись, он увидел Танию, которая, держа автомат у бедра, короткими очередями выметала карликов из-под брюха тальмока.
Она бежала вокруг животного по дуге, опустошая один магазин за другим. Молодая женщина без труда уворачивалась от взмахов топора, брошенных в нее копий, и с холодной методичностью сеяла смерть среди маленького народца.
Она что-то кричала Джагу, но, оглушенный грохотом близких выстрелов, он не сразу понял ее. И лишь когда на настиле никого на осталось в живых, она прекратила огонь, и Джаг разобрал ее слова.
— Там потрошитель! И он уже вошел вовнутрь! — кричала Тания, указывая на вспоротый пузырь животного, — но, видя, что Джаг не совсем ясно понимает смысл ее слов, добавила: — Именно так они приканчивают тальмока: проникают в его тело и поднимаются к сердцу!
Джаг торопливо осмотрел стальной настил, но среди устилавших его трупов не нашел тела босого гнома с мачете. Значит, он и был тем самым «потрошителем», о котором говорила Тания.
— Все пропало! — в отчаянии воскликнула молодая женщина. — Когда умрет вожак, остальные животные передерутся и убьют друг друга. Если, конечно, доживут до этого!..
Второй тальмок, так же, как и первый, терял неимоверное количество крови через пустотелый снаряд-иглу, торчавший у него в груди.
— Нужно заткнуть трубу, как я сделал с этим зверем, — сказал Джаг, указывая на тальмока-вожака. — Вы справитесь?
— Может быть. А что?
Джаг показал на зияющее отверстие в брюхе животного.
— Сколько времени он сможет прожить в таком состоянии? Если ему, конечно, не нанесут смертельный удар в сердце?
Тания наморщила лоб и пожала плечами.
— Не знаю точно, но достаточно долго, чтобы вывезти нас из пустыни.
— Тогда есть смысл попробовать! — закричал Джаг.
— Что попробовать?
— Догнать мясника прежде, чем он доберется до цели!
И не мешкая больше ни секунды, Джаг скользнул под животное, вырвал из-за пояса первого попавшегося трупа широкий обоюдоострый кинжал и по органу-мосту помчался к зияющей сверху ране.
Из короткого разреза, сделанного на правой внутренней стороне пузыря, сочилась кровь, смешанная с бесцветной студенистой жидкостью. Именно через это отверстие потрошитель проник в организм тальмока.
Джаг осторожно запустил в отверстие руку и испытал ткани на прочность. Оболочка пузыря оказалась не слишком эластичной, чтобы пропустить его, и Джагу пришлось увеличить разрез, но так, чтобы внутренности монстра не вывалились наружу и не волочились по песку.
Однако Джаг не смог сразу влезть в проделанное отверстие: мешала тяжелая влажная масса внутренних органов, среди которых, казалось, невозможно было протиснуться. И, тем не менее, потрошителю это удалось. Конечно, его комплекция не шла ни в какое сравнение с габаритами Джага, к тому же сказывалась долгая практика.
Джагу показалось, что он нашел решение проблемы, наблюдая, как перемещаются внутренности из стороны в сторону при раскачивающейся походке животного. Дождавшись подходящего момента, он нырнул во влажную, горячую и колышущуюся вселенную.
Сначала Джаг испытал настоящую панику, когда внутренности тальмока навалились на него и почти придушили своей массой. Он дико заорал, но липкий упругий студень тут же отхлынул, и Джаг вновь обрел относительную свободу движений, а также свое обычное хладнокровие. Он понял, что ему придется привыкать к этому постоянному приливу-отливу.
Затем его стал мучить вопрос — сколько времени он сможет выдержать в этой вредной для здоровья среде. В брюхе тальмока явно не хватало кислорода, и Джаг понял, что ему придется пошевеливаться и при этом дышать отнюдь не полной грудью.
Постепенно Джаг понял, что значение миссии, которую он взвалил на себя, отступает на второй план под воздействием внешних обстоятельств: во-первых, его оглушил запах. Внутри тальмока царила ужасающая вонь. Во-вторых, немыслимо высокая температура: Джагу казалось, будто он попал внутрь паровозной топки. И в-третьих, шум. Его оглушало беспрерывное бульканье и журчание, похожее на слив сточных вод в канализации. Но все заглушали удары бьющегося через равные интервалы сердца, звучавшие в почти абсолютной темноте, как пушечные выстрелы.
Только теперь Джаг в полной мере осознал безумие своей идеи. Если он рассчитывал найти своего противника по звуку, то с этой мыслью следовало проститься. А как передвигаться в этой черной влажной дыре, когда тебя беспрестанно обжимает и сбивает с ног живой трепещущий организм?
Охваченный серьезными сомнениями в правильности своего решения, Джаг чуть было не повернул назад, но мысль о том, что бездействие равносильно смерти, остановила его. Окруженный и преследуемый ордой фанатиков, их маленький отряд не уйдет от преследователей и, скорее всего, и он сам, и Кавендиш с Танией погибнут под девятым валом атакующих. Если даже им удастся каким-то чудом выкрутиться, они погибнут от жажды и прочих сюрпризов, на которые, как выяснилось, оказалась щедра пустыня Имако. Кроме того, оставались еще Торы и гипотетическая угроза их воскрешения. Нет, Джаг не мог отступать, он должен был действовать.
Но больше всего его подстегивала мысль о том, что где-то здесь, в этом темном, колышущемся и вонючем мире находился другой человек, способный сделать то, что ему казалось невозможным. Если коротышка способен двигаться в этой магме, то чем же он, Джаг, уступает ему?