Новый Акрополь.
Они представляли собой полувоенную организацию ультраправых. Что там у них было? — принялся соображать Тим. — Культ сверхчеловека, ликвидация неполноценных... Всемирный главнокомандующий, хранители печати, командующие континентов, центральные командующие, национальные секретари... Так, Учебник руководителя, Золотая секира, Лабиринты Ляпис-лазури... Игры для взрослых! Не то... Черная «S» с золотым ободком... В одном из мертвых местных языков с этой буквы начинались слова, «Молчание», «Секретность», «Безопасность» ...
Корпус безопасности! — вспомнил он. Разведка и одновременно боевое подразделение НА. Боевики из Корпуса, вот кто эти четверо. А я-то принял их за обыкновенных бандюков... Или по такому серьезному поводу сюда прислали не рядовых исполнителей, а каких-нибудь ‘командующих континентов’?
Он выглянул из-за ствола. В сумерках виднелся бежевый верх «шкоды», но головы исчезли. Стигмат прищурился, вглядываясь... стриженые макушки приближались среди зарослей.
Вздохнув, Тим побежал примерно в том направлении, где, судя по карте, должна была находиться деревня.
Вскоре стемнело окончательно. Преодолев изрядное расстояние, Тим споткнулся, полетел головой вперед и рухнул в глубокую ложбину. Он упал на ковер листьев и сухих веток. Во все стороны прыснули белые огоньки с ярко-желтыми сердцевинами — раньше они беспокойным облачком роились над самым дном. Стигмат, кувыркнувшись через голову, встал на колени и огляделся, готовый в любое мгновение отразить атаку неведомого — и невидимого — противника. Раздался шелест, листья и самые мелкие ветки невесть откуда взявшийся смерч закрутил и собрал в шар, зависший над головой Тима.
Голос, донесшийся сквозь несетевые полости из Срединного Домена, был неразборчив. Казалось, это шелестят листья, из которых складывается фрактал-шар, и звук непонятным образом приобретает осмысленность.
— Внедренец Стигмат, вы слышшите меня? Шшто у вас происходит?
— Ваших агентов грохнули, — прошептал Тим.
— Шшто вы говорите? — шелестели листья. — Слышшимость нижшше допустимого предела. Повторите!
— Не могу говорить громче... — Стигмат огляделся, пытаясь различить во тьме преследователей. — За мной погоня. Нас атаковали огневые. Это был солнечный удар, точно. Теперь за мной гонятся аборигены, не-стихийные из Нового Акрополя... — он понял, что если выпрямится во весь рост, то голова будет торчать над краем ложбины. Тим на всякий случай улегся на спину, разглядывая чуть мерцающий фрактал-шар. Белые огоньки с желтыми сердцевинами беспокойно кружились в стороне. Стигмат не припоминал, чтобы процесс фрактальной связи сопровождался подобным эффектом.
— Фронт интерференционной бури достиг экспериментального мира. По нашшшим данным вскоре весь домен Земли целиком попадет в нее. Связь нарушшшится как минимум до утра.
— Я что, еще и без связи останусь? — повысил голос Тим. — Эй, так что мне теперь делать?
— Я не слышшшу вас, — гнули свое листья. — Возможно, вы еще слышшшите меня... Земля вскоре полностью выйдет из фрактальных каналов Срединного Домена. До утра связь будет невозможна. Большая Сеть подсчитала, что экспериментальный домен попадет в око бури примерно в полночь... Уже сейчас должно ощущаться влияние интерференционных возмущений... Нарушение упорядоченной голографической среды неминуемо приведет к дестабилизации основных логик-ключей, на которых Триждывеличайший выстроил причинно-следственные цепочки экспериментального мира. Все это приведет к нарушению протокола НеСво... — шелест стал беспорядочным. Шар начал распадаться на отдельные листья, но над оврагом произошло какое-то незримое возмущение, словно распрямился туго натянутый лук и беззвучно свистнула тетива — техники Следящих, собрав все мощности Домена, смогли частично стабилизировать фрактальный канал. Шелест листьев вновь стал складываться в невнятные слова: — НеСво — базового протокола... Адепты... находившиеся под влиянием приобретут возможности... небывалые для голографических аборигенов... Общие всплески искажений голограммы... продуктов подсознательного... суеверные... немотивированных... Возмущение духов... Следует любой ценой предотвратить... Гран Ме где-то у вас... Продолжить операцию...
Маленький смерч злым волчком пронесся над ложбиной и разметал листья, которые с шелестом, теперь уже лишенным осмысленности, опустились на землю и на Стигмата. Белые огоньки разлетелись. Тимерлен лежал не шевелясь, размышляя о том, что до утра он остался без поддержки и даже без связи со своими работодателями.
И сам Тот где-то здесь! Условности неевклидового пространства, в котором как пузырьки воздуха в густом масле, плавали голограммы доменов веры, делали Срединный Домен одновременно и рядом — за углом, только руку протяни, — и в абсолютной недосягаемости. Судя по всему, интерференционная буря действительно разыгралась нешуточная, коль скоро Большая Сеть пришла к выводу, что деформации подвергнется даже НеСво. ‘Невозможность Сверхъестественного’ — базовый протокол, на котором Триждывеличайший воздвиг голограмму Земли.
Легба — его еще называли Эшу, и в зависимости от угла зрения оно могло восприниматься и как отдельная сущность и как целая семья, класс духов — был единственным, кто по настоящему помогал Тоту создавать экспериментальный домен. В благодарность Триждывеличайший с несвойственным ему порывом чувств как-то пообещал, что выполнит любое желание помощника. И Легба, не будь дураком, заявил: «Хочу делать здесь все, что мне вздумается». В результате он стал единственным из всех семей духов, свободным от ограничений. Но Триждывеличайший тоже не был простаком, он понимал, что в один прекрасный день одно из воплощений Легбы может так разыграться, что ненароком порушит всю голограмму. Поэтому Тот и вплел в причинно-следственные связи, по которым развивалось бытие экспериментального мира, протокол НеСво. Конечно, протокол периодически нарушался, но эти нарушения не несли характер глобальных, так что он все еще оставался цементирующей основой, скрепляющей голограмму Земли.
Этой ночью отрыжки коллективного бессознательного полезут из всех сакральных щелей мира. Да и местные помощники стихийных тоже приобретут возможности, которых у них не было раньше. Теперь Стигмату будут противостоять не обычные аборигены...
От этой мысли легче не стало. Он начал было вставать, но тут от облачка белых огоньков отделился один и полетел к нему — и одновременно Тимерлен наконец уразумел, что это такое. Рядом словно на мгновение приоткрылась и тут же захлопнулась дверь, ведущая в наполненное жизнью скрытое пространство. Приглушенный смех, хихиканье, хор неразборчивых голосов, все это порывом несуществующего сквозняка донеслось до него и мгновенно стихло.
Огонек завис над лежащим навзничь Тимерленом — теперь он смог различить контуры желтой сердцевины, вокруг которой, словно мерцающий пух одуванчика, тускло сияли волокна белого света.
— Ах!.. — вновь порыв ветра достиг его. — Мужчина! Мужественный незнакомец...
Сердцевина начала стремительно расти, меняя очертания и бледнея до цвета человеческой кожи. Полностью оформившаяся фигура, все еще окруженная нежным световым пухом, упала на Тима и одарила его пылким поцелуем.
Пока длился этот поцелуй, на сетчатке глаз еще оставалась картинка... Юбка — свернутый, полупрозрачный лист клена с проступающими волокнами — не прикрывала коленей; две чашечки лилий заменяли лифчик, а в пурпурные волосы были вплетены стебли вьюна. Маленький нос, капризно вздернутая верхняя губа, розовые щечки и гладкий низкий лобик...
Наконец Тим засопел и отстранил ее от себя.
— Ну хватит, — проворчал он. — Ты что себе позволяешь?
Помпа-Жира уперлась в его грудь ладонями и приподнялась, томно моргая огромными ярко-зелеными глазами. Тим оттолкнул ее, отчего она поднялась в воздух, и сел.