Тут уж Андрей откинулся на стуле и основательно задумался. Основная идея всей этой ‘семантической концепции’ заключалась в том, что из каждого имени можно выделить содержание — его ‘предметное значение’. Поскольку содержание связано с формой, то и ‘внешний вид’ любого слова связан с его значением. То есть содержание имен можно постигнуть через их форму, выявить смысл из сочетания букв (на сайте это формулировалось более заковыристо: ‘выразить семантические свойства информации через синтаксические’).
В конце концов он это понял так, что если при помощи ODLа описать розу, то полученный набор символов будет не просто описывать розу, но как бы быть ею, то есть содержать в себе свойства цветка...
— Я пошла! — повторила Ксюша.
— Ксюха... — пробормотал Андрей. — Ксюша... Черт, получается, можно описать в ODLе Ксюшу и... и я смогу трахаться с ним? С этим описанием?
— Ну, всё!
Это он, конечно, переборщил. Тут бы Андрею и остановиться, и повернуться к ней, но он не стал отвлекаться, и тогда Ксюха швырнула на стол рядом с клавиатурой плеер, который любовник вчера вечером ей подарил. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Но Андрей все равно не отреагировал, слишком увлекся. ‘Имеется возможность прослушать имена’ — вот, что там было. Это слово, ‘имена’, каждый раз выделялось зеленым шрифтом и курсивом. А еще — ‘не требуется постоянная связь с сервером’, ‘при работе клиент-программа забирает не более 90 мегабайт оперативной памяти’, ‘необходимо всего 170 мегабайт на жестком диске’.
Пора было идти на службу, но этим утром Андрей опоздал.
Ведь с другой стороны, ‘Ксюша’ может быть не именем объекта, а названием для вида всех подобных объектов, для класса всех Ксюш... — раздумывал он, переходя на англоязычный сайт НРИ и регистрируясь там. Ксюш-то много и сочетание этих букв — ‘к-с-ю-ш-а’ — не несет в себе никакой информации конкретно про ту молодую женщину, которая, виляя бедрами (Ксюха, когда злилась, при ходьбе почему-то сильно виляла бедрами — что за странная особенность?) — вылетела сейчас из его квартиры; нет в этом слове ничего про то, что волосы у нее каштановые, ни про размер груди, ни про что-нибудь еще...
Когда скачанная программа заработала, от Сети он отключился, но компьютер вырубать не стал. Пусть себе работает, интересно же, чего он там навычисляет к вечеру... Андрей выключил монитор и ушел, думая о том, что одна из конкретных представительниц класса всех Ксюш сейчас сильно на него обижена и теперь придется мириться, а как — непонятно.
Понедельник прошел как всегда, в смысле — никак. Андрей добился таких карьерных успехов, что на службе теперь не работал, только командовал из своего кабинета, понимая при этом, что его руководство никому на фиг не нужно, и без него процесс идет как надо, а он только мешает. Допетрив это некоторое время назад, Андрей перестал руководить — то есть вмешиваться в работу подчиненных.
В Сети стоял шум, свалилось пару крупных игровых серверов, но Андрей на это отвлекаться не стал — он не был сетевым человеком и слабо разбирался в Интернет-жизни. Большую часть дня он провел, читая любительские сайты про язык программирования ODL. Оказалось, что это старший брат давно существующего языка под названием IDL — так сказать, супер-IDL, усложненный и навороченный. Сейчас разработали еще какой-то протокол SNLSP, Андрей несколько раз натыкался на ссылки на него, но решил почитать про новинку позже. Посетив сайт Научно-Религиозного Института, он из туманных объяснений понял, что все имена (или информационные модули, то есть блоки с заданными именами) называют один и тот же объект. То есть у этого объекта множество имен, и каждое, транслируемое через ODL, несет в себе атрибут объекта, сиречь описание одного из его свойств или параметров. Вместе же они составляют пространство имен. Тут Андрей вновь призадумался.
Вот если задать вопрос: ‘Какой стороной упадет монетка, орлом или решкой?’ — то ответов на этот вопрос два. Вероятность и неопределенность каждого ответа одинаковы. Пока монета летит, она находится в неопределенном состоянии, как упала — какой-то из двух ответов станет определенным. И если верный ответ дан, то он уничтожает вероятность справедливости другого ответа, потому что если монетка упала решкой кверху, и дан соответствующий ответ, то второй окажется ложным. Допустим, она упала, но некто, некий человек, этого не видит. Этот Некто спрашивает у вас (а вы-то как раз видели): как упала монетка? До того, как вы ответили, в понимании Некто монетка все еще будет находиться в некоем неопределенном, ‘подвешенном’ состоянии, ведь он не знает, как она упала. И для него оба ваши возможных ответа будут равновероятны и равнонеопределенны. А теперь допустим, что Некто еще интересуется другими параметрами и спрашивает: монетка квадратная или круглая? Из серебра, золота или какого-то другого металла? Какой страны, какого года выпуска? И так далее. Так вот, каждое имя было сообщением о каком-то параметре объекта, и после того, как все имена будут перечислены, неопределенность объекта исчезнет, все его атрибуты проявятся, его энтропия обнулится — объект станет настолько определенным, что возникнет... так?
Нет, не так, подумал Андрей. Даже если я опишу во всех возможных подробностях монетку — мое описание не создаст второй монетки. Просто этот Некто, которому я ее опишу, очень хорошо, очень живо представит ее себе. То есть он получит полную информацию о ней. А Сеть — это ведь и есть пространство чистой информации, да, и если в ней что-то описать всесторонне... Однако, что ни говори, сама монетка все же не появится, хоть поэму о ней сочини.
Разочарованный, он вновь залез на сайт НРИ и там нашел очень простой совет для тех, кто сомневался, присоединяться или не присоединяться к программе: произнесение каждого имени сравнивать не с сообщением о свойстве монетки, а с ударом молотка по резцу скульптора. В результате всех этих ударов (нахождении и произнесении всех имен) в камне (‘в материальном мире’ — уточнялось на сайте) возникает, проявляется скульптура. Пока камень не обработан, заключенная в нем скульптура неявна в том смысле, что она может получиться любой, из куска камня можно сделать все что угодно, лишь бы размер позволил. Каждое имя (каждое движение резца) уменьшает эту неявность, неопределенность потенциальной скульптуры, то есть главное даже не то, что называет каждое имя, а то, что оно исключает. Причем если называет он что-то одно, то исключает целый ряд других состояний объекта. То есть каждый удар резца понижает численность потенциальных скульптур — уменьшает количество возможных состояний камня. Значит семантико-информационное содержание слова определяется не тем, что это слово содержит, а тем, что оно исключает.