— У меня условие: в делегацию включить мою жену.
— Разумеется! — кивнул министр. — Виктория Петровна возглавляет отделение по лечению детей с ДЦП. Еще предлагаю главного врача Минской областной клиники Терещенко. Итого: я, как глава делегации, вас двое и Семен Яковлевич. Плюс переводчик из МИДа и этот… наблюдатель, — он поморщился. — Нам его, как и переводчика, дадут в Москве. Без него не выпустят.
Это так. Сопровождающий от КГБ – неизбежное зло в таких поездках.
— По рукам, Владимир Сергеевич! — согласился я.
Дело завертелось. Не прошло недели как нам выдали заграничные паспорта с разрешительными записями на нужных страницах. Вылет наметили на понедельник 18 февраля. В воскресенье сядем в поезд Минск-Москва (билеты на него уже в кармане), ночь в купе – и здравствуй, Белокаменная! Переезд в Шереметьево, встреча с куратором от КГБ и переводчиком. Раздача билетов на рейс Аэрофлота Москва-Франкфурт – и в путь.
Мы Викой собирали чемоданы. Жена радовалось, как ребенок, — в первый раз за границу. И не в какую-то там Болгарию, а саму Германию! Капиталистическое государство, несколько месяцев назад включившее в свой состав бывшую ГДР.
…Хилькевич позвонил мне домой в пятницу.
— Не хотите погулять, Михаил Иванович? — предложил. — Погода замечательная. Выходите, буду ждать у подъезда.
За окном шел мокрый снег, и назвать это замечательной погодой, было странно. Я догадался, что случилось нечто экстраординарное.
— Не хочу тревожить Викторию Петровну, — объяснил полковник, едва мы отошли от дома. — Сами скажете. Вам нельзя ехать в Москву – задержат прямо на вокзале. Обоих. Делегация в Германию – повод выманить вас из Минска. Здесь вас в обиду не дадут – есть указание первого секретаря ЦК. А вот в Москве… — он развел руками.
— Информация точная? — спросил я.
— Более чем, — кивнул он.
— Не отстали, суки! — сплюнул я. — Жаба задушила – валютки захотелось. Ваши предложения, Николай Сергеевич?
— Сообщите министру, что отказываетесь от поездки, скажем, по семейным обстоятельствам. Пусть отправляются без вас. Сами затаитесь. Место, если нужно, подберем.
Мне, что, прятаться как зайцу? Ладно, одному, но с беременной женой?
— Нет, — покачал я головой. — Есть другой план. Но сначала ответьте: вы со мной?
— Я дал слово! — обиделся полковник. — Не хочу, чтоб вы думали плохо о сотрудниках КГБ – среди них много честных и порядочных людей. Только те, кто затеял эту мерзость – подлецы и негодяи. Буду рад поломать им планы.
— Тогда слушайте меня. Я отправляюсь в Москву… — он дернулся, но я жестом попросил его помолчать. — Но не в воскресенье, а в субботу. Буду там на сутки раньше – в этот день меня не ждут. Сможете приобрести два билета на поезд?
— Без вопросов, — кивнул он. — Почему не на самолет?
— Там билеты именные, информация может ускользнуть[4].
— Понял, — сказал полковник, с уважением глянув на меня.
— Мне понадобится квартира в Москве – дня на два-три. В гостинице останавливаться нельзя – их прочешут в первую очередь.
— Найдем, — вновь кивнул он. — Но зачем в столицу? Прямо в пасть льву!
— Слыхали поговорку: «Все дороги ведут в Москву»? Из нее тоже.
— Только не идите к евреям! — попросил он. — Их проверят в первую очередь. В Москве знают о ваших контактах с Лившицем.
— Я не собираюсь в Израиль. А куда отправлюсь, извините, не скажу. Меньше знаешь – крепче спишь.
— Хорошо! — кивнул полковник. — Но учтите: улететь за границу не удастся. Ваши имена будут в списке невыездных. Арестуют прямо в аэропорту.
— Это вряд ли, — хмыкнул я. — Михаил Мурашко останется в СССР.
Улетят Мигель Родригес и Мария Гомес. Но Хилькевичу это знать незачем.
— Что ж, до завтра, — сказал он. — Загляну к вам днем.
Я вернулся в дом, где рассказал Вике о случившемся. Показал ей аргентинские паспорта.
— Ты можешь остаться, — предложил. — Если нас возьмут в аэропорту, срок отвесят – мама не горюй! По статье «Измена Родине». И рожать придется в тюрьме.
— Собираешься сбежать от меня за границу? — сощурилась жена. — Потому пугаешь? Вот тебе! — показала кукиш. — Летим вместе. Понял?
— Си, корасон! — щелкнул я каблуками.
— Это что значит? — нахмурилась Вика.
— «Да, мое сердце», по-испански.
— Уже и язык выучил, — обличающе сказала она. — На испанок навострился? Не получится! Не позволю!
— Не больно-то хотелось, — улыбнулся я, обнимая любимую. — Там таких красивых нет. Ты одна во всем мире…
4
Билеты на поезда в СССР, кроме заграничных, продавали обезличенно. На самолет требовался паспорт.