Вика вышла к трибуне третьей.
— Только не вздумай про космические корабли, которые бороздят просторы Большого театра, — шепнул я. — Не уподобляйся своим начальникам, не то все уснут. Только цифры и факты.
Любимая не подвела. Сообщив дату создания отделения, численность персонала, назвала цифру излеченных детей.
— У меня все, — завершила доклад.
— Извините, фрау! — вскочил в зале какой-то растрепанный тип. — Я профессор Хоффман. Правильно ли я расслышал цифру? Три тысячи семьсот сорок восемь исцеленных детей?
— Именно так, гер Хоффман, — подтвердила Вика, выслушав перевод от Сережи.
— И все это за семь месяцев с небольшим? Силою четырех врачей и шести медсестер?
— С нами еще работает целитель, — улыбнулась любимая. — Ему и принадлежит главная заслуга. Я не включила его в число персонала, поскольку Михаил не состоит в штате клиники. Трудится как привлеченный специалист.
— Извините, фрау, но не верю! — заявил встрепанный. — Этого не может быть!
Он победным взором оглядел зал.
— Не спешите с выводами, герр Хофман, — встал я. — Во второй половине дня у вас будет возможность убедиться в правоте слов заведующей отделением. А теперь, дамен унд херрен, отпустите нас на обед. Есть очень хочется.
Я скорчил умильную рожу. Немцы засмеялись и зааплодировали. На обед нас отвезли в ресторан в центре города.
— Заказывайте, что хотите, — предложил сопровождавший нас Шредер. — Все оплатит клиника. Я же вас покидаю. Извините, дела.
Он кивнул головой и удалился. Мы расселись за свободным столиком. Воронов, Терещенко, я, Вика и переводчик Сережа. Куратора с нами в клинике не было – исчез куда-то после завтрака. Вот и хорошо – противно видеть эту кислую рожу. К нам подошел официант – парень лет двадцати с небольшим.
— Здравствуйте, товарищи, — произнес на ломаном русском. — Меня зовут Марко, я югослав и немножко говорю по-русски. Что будете заказывать?
— Какой-нибудь нормальной еды, — попросил я. — Никаких немецких специалитетов, вроде запеченной рульки или горохового супа.
— Понял, — улыбнулся он. — Есть вкусные сосиски с капустой. Натуральные, из свежего фарша. Крем-суп, ржаной хлеб, десерт выберите позже.
— Тащите! — велел я, рассмотрев одобрение в глазах членов делегации.
— Напитки?
— Для начала всем по кружке пива. Далее посмотрим.
Марко кивнул и умчался. Очень скоро вернулся с пивом. И вот тут все случилось. Мы едва омочили губы в пенном напитке, как приперся Слизень. И откуда принесло? Куратор быстро вошел в зал, покрутил головой, разглядел нас и подлетел к столу.
— Товарищ Мурашко! — почему-то обратился ко мне. — Я звонил в посольство. Сообщили, что вы с женой не покидали СССР.
— Но мы здесь, — улыбнулся я.
— Вы выехали нелегально.
— То есть как? — хмыкнул я. — Через колючую проволоку на границе перелезли? Не несите пургу, Вилор Кимович. Лучше выпейте пива – здесь оно отменное.
— Покажите свой паспорт! — протянул он руку.
— На каком основании? — поинтересовался я. — Кто вы, чтоб его требовать? Вот сидит руководитель делегации, — я указал на Воронова. — Между прочим, министр и доктор медицинских наук. Если он попросит меня показать паспорт, я, возможно, соглашусь. Вы же для меня никто.
— Не забывайтесь! — взвизгнул Слизень. — Вы прекрасно знаете, кого я представляю. Паспорт!
— А вот этого не хотел? — я сунул ему в нос кукиш. — Пошел нахрен, шестерка кагэбэшная! Не порти людям аппетит.
— Вы… Ты пожалеешь! — выплюнул он, повернулся и выбежал из зала.
— Суп! — раздалось сбоку.
Я повернул голову. Марко стоял с подносом, уставленным тарелками. Наверняка все слышал.
— Раздавай! — кивнул я. Югослав расставил тарелки, подмигнул мне и скрылся.
— Приятного аппетита, товарищи! — пожелал я.
Обед прошел в полном молчании – Слизень все же испортил людям настроение. Когда все встали, я попытался дать Марко на чай.