«Ничего себе родственники у него!» – успел удивиться Николай, как вдруг водитель повернулся к нему и просительно произнес:
– Кликни наших, меня убивать будут!
– Я те кликну! – сказал один из троих Николаю вдогонку. – Ты своим кликом вместе с говном подавишься.
Надо было торопиться.
– Николая бьют, видно бандиты достали! – крикнул он, вбежав в комнату.
Все, кто в чем был, мгновенно повскакали с коек. В соседней комнате тоже сразу смели со стола домино. И уже через несколько минут, стараясь не бежать, десятка три мужиков по одному входили в проходную.
– Куда это вы все? – удивился дежурный.
– Да, говорят, колбасу дешевую в магазин завезли, – соврал кто-то.
– Ну, мне тоже купите.
Они успели в последний момент. Водитель троллейбуса сидел уже в «вольво» на заднем сиденье и был в наручниках. На половине лица его расплывался синяк.
Мужики окружили машину плотным кольцом, и бандитам пришлось вылезти.
– Кликнул, значит? – с угрозой спросил один из них Николая.
Но тут вперед выступил человек, о котором Николай пока знал лишь одно: что он председатель совета общежития. Они жили в разных подъездах. И на разных этажах. Кулаки у него были размером с уличные фонари.
– Ты пасть-то захлопни, – спокойно посоветовал председатель, – и нашего мужика отдай нам.
Через минуту пожилой водитель троллейбуса стоял рядом и потирал синие полосы на запястьях.
– Теперь так, – продолжил председатель. – Мы все тут за мир боремся. Среди народов. И потому можем вас отпустить. А то, может, «вольвишку» вашу вверх колесами поставить? Как? – И он обернулся к своим.
Зажавшие машину в тесный круг выразили радостную готовность это немедленно исполнить.
Бандит мгновение посоображал, потом вдруг оскалился в улыбке и открыл дверь автомобиля:
– А, пошли вы все на хрен!
Он уселся за руль, и остальные трое тоже следом за ним полезли в машину.
– Значит, ставим точку в этом деле? – спросил полуутвердительно председатель.
– Ставим, ставим, – отозвался бандит и повернул ключ зажигания.
Мужики расступились. «Вольво» громко газанула и, шаркнув колесами, рванулась с места.
– Спасибо вам всем, люди добрые! – проговорил водитель троллейбуса и, всхлипывая, вдруг начал кланяться во все стороны, скрестив на груди руки. – Они ж у меня хотели квартиру отнять и все, что есть. Паяльной лампой грозились пятки жечь.
– Ваша фамилия Горюнов? – спросил председатель совета, когда они прошли через проходную и приостановились на баскетбольной площадке перед домами. – Вы вроде бы кандидат наук?
– Биологических.
– Ну, я-то просто начальником цеха на воле был. Надо бы вас к какому-нибудь делу приставить. Или в совет ввести. Как вы, не против?
– От работы не бегал, – уклончиво ответил Николай.
– Это вам поможет уменьшить срок.
Выборгская электричка тащилась еле-еле. Вокруг Николая на четырех сиденьях расположилась компания рыбаков с рундуками для подледного лова, в плащах с капюшонами поверх ватников, валенках с резиновым низом. Они выпивали, закусывали, потом начали играть в карты.
Николай думал о Вике и Димке. Все эти дни он звонил им с почты, которая помещалась на улице вблизи проходной, и старался держаться бодро, хотя в душе его выли волки.
– Тебя Иннокентий дожидается, – сказала Вика в последнем разговоре.
– Что он тут делает?
Из-за треска в трубке слышно было плохо. И вопросы приходилось выкрикивать по нескольку раз.
– Говорит, приехал специально, чтобы с тобой повидаться.
Иннокентий был старательным, но туповатым сорокапятилетним кандидатом наук из мурманской лаборатории. Диссертацию ему написал Николай года три назад. Он же нашел и оппонентов, организовал защиту. Иначе бы век ему сидеть в мэнээсах. Сочетание тупости и старательности давало поразительные всходы. Не было дня, чтобы Николай раздраженно не орал на него, потому что, получив задание, Иннокентий долго и со вкусом рассуждал, как он к нему приступит и что для этого нужно, а потом все делал наоборот.
– Значит, так, – говорил Иннокентий, – ты говоришь, заказать стеклодуву новый прибор. Так ему же позвонить сначала надо, узнать, в какой день он к нам придет.
– Ну так и позвони, – терпеливо отвечал Николай.
– «Позвони!» – хмыкал Иннокентий. – Чтоб позвонить, номер телефона надо знать.
– Телефон на столе в записной книжке.
– Ты там его разборчиво написал? А то ведь, если неразборчиво и я не тот номер наберу, меня знаешь куда пошлют?
– Разборчиво. Иди звони.
– Я-то позвоню. А если его не будет на месте, что тогда? Сказать, чтоб он сам нам звонил?
В этих рассуждениях Иннокентий проводил день за днем, и именно на его примере Николай понял, что дурак – это вовсе не тот, кто мало думает. Дурак – как раз тот, кто думает слишком много по пустякам, которые решаются автоматически и мгновенно.
Однако простое конкретное дело он выполнял хорошо – например, дрова колоть, лед пилить, когда они однажды жили на полярной станции. И что странно – некоторые вещи помнил наизусть. Например, таблицу Менделеева со всеми атомными весами элементов до четвертого знака или значение числа «пи» до десятого знака, а также скорость света, звука и прочие константы, которые можно было найти в любом справочнике. Он помнил, как точно пишутся по-латыни названия водорослей и многочисленных пород рыб. Или, например, в каком году в прежние десятилетия сколько стоили маленькая водки, пол-литра, а также разные коньяки – от «Плиски» до дорогих армянских.
Однако, если бы не Николай, так бы он и был до пенсии на побегушках.
Зачем он приехал теперь, Николаю было неясно. Видимо, его послал директор.
Воспоминание о Вике
Сколько раз он входил за те полтора года в свой дом и всякий раз с благодарностью думал о дне, когда судьба соединила их с Викой.
Они познакомились в троллейбусе. Николай просунулся в его двери на Невском в последний момент, ехать надо было до Стрелки Васильевского, в Зоологический институт, – три остановки. Этот десятый троллейбус всегда ходил набитым, талончика у него с собой не было, а передавать через весь троллейбус деньги водителю не имело смысла, – сдача наверняка бы не вернулась. Тут его и прихватили две крикливые тетки-контролерши.