Тут ко мне заходит Василий с фотографиями и предсмертными записками. Говорит: «Вы все правильно увидели». Протягивает две фотографии. Я спрашиваю: «Это мама с сыном?» Он отвечает: «Да». Я говорю: «Сразу скажу, что их нет в живых». Меня спрашивают, этого ли мальчика я увидела в ванной. Я отвечаю: «Вы знаете, нет, не этого. Тот другой, фантом того мальчика лежит в ванной. А фантом этого мальчика – где-то здесь, в комнате. Вот эта мебель не здесь стояла, она стояла тут. А отсюда какую-то мебель убрали», – показываю на место, где раньше стояла кровать. Вера протягивает мне фотографию другого человека. Я говорю: «Вот этот человек лежит в ванне». Вера говорит: «Это мой брат». Я говорю: «А-а-а… Вы знаете, его как черная воронка затягивает. Его несчастья преследуют одно за другим. У него авария была? Я вижу, как он человека сбил. Железка помялась, с ним все в порядке. Он один был? Я не вижу, чтобы он один был. С девушкой ехал, да? Она его девушка, верно? Такая русая с мелированными прядями, плохое зрение. Работает, помешана на карьере. Совсем его как будто задавила своим авторитетом. Он же не в городе сбил, верно? Где-то в деревне, на небольшой скорости. Ссорился он со своей девушкой, оттого не заметил человека. Его судили, да?» Вера понимает меня неправильно и говорит: «Нет, не судили». Я: «В смысле, судили, но срок не дали». Вера кивает головой. Потом говорю: «Вы знаете, его фантом надо сжечь. Человек имеет свойство возвращаться к своему фантому. Не здесь, но в другой ванне он к нему вернется». Меня спрашивают, могу ли я это сделать, я отвечаю: «Я могу это сделать, только есть одна проблема: другие экстрасенсы не почувствуют, что там что-то было». Вера просит меня почистить ей квартиру после съемки. Потом Василий протягивает мне предсмертные записки. По ходу чтения я все комментирую про него, его отношения с ней, его отношения с Артемом. Долго спрашивали, как они умерли. Говорю, что им смерть нашептали в уши, нашептала черная сила. Они не ведали, что творили. Потом меня отводят на кухню и просят рассказать про кухонный нож. Я смотрю и просто не врубаюсь, что это за нож и откуда он взялся. Василий спрашивает: «Нонна, скажите, пожалуйста, вы не видите, что меня этим ножом хотели убить?»
Эксперимент длится почти час, привидения делают все, чтобы наши съемки не состоялись (когда я пошла давать интервью, в коридоре перегорели лампочки… нашим оператором пришлось поменять лампочки, чтобы был нормальный свет). Я смотрю в упор на Василия и говорю: «Вам не нужно пить. Вы делаете себе хуже. Не нужно себя винить, вы ни в чем не виноваты. Вы думаете о том, чтобы наложить на себя руки. Не надо этого делать, вы совершите большую ошибку. Подумайте о Вале, ведь ей будет очень сложно без вас. Вы как звено, которое соединяет два мира: мир мертвых и мир живых. Вы уйдете, но за вами уйдут еще два человека. Подумайте о них. Неужели вы желаете им плохого? Забудьте все, продайте квартиру, порвите эту связь с прошлым. Если бы Богу было угодно – Он бы вас забрал. Но ведь Он дает вам жизнь, цените это». Он впитал все, что я сказала, и я почувствовала, как у него внутри как будто что-то из-под пыли и копоти вышло… как цветок… Это была надежда.
Дальше я давала интервью, сказала, что квартира проклятая, что всем надо помыть руки после того, как они из нее выйдут.
Пришла, села в автобус. Голос сел, говорить не могу, в голове туман, дрожу. Приходит журналист «КП», берет интервью у Турсуной, спрашивает, где я. Подходит ко мне, я прошу ее рядом со мной не садиться, потому что чувствую себя плохо. Она не садится, спрашивает про испытание, потом интересуется по поводу своей личной жизни. Время час ночи. Я говорю, что я не в состоянии что-либо делать и пусть она меня извинит. Она уходит, и буквально через пять минут ко мне подходит администратор и говорит, что Вера хочет со мной поговорить. Я отвечаю, что я не хочу никуда идти, на что оно мне, мол, надо, Вера ждет у автобуса.
Подхожу к Вере, идем в дом. В квартиру не заходим, потому что там дает интервью Василий. Двадцать минут стоим в прихожей, общаемся. Потом съемки заканчиваются, и нам разрешают зайти в квартиру. Проходим на кухню, она наливает чай мне, себе и одному из редакторов. Пьем чай, непринужденно беседуем. Потом редактор нас оставляет, я начинаю рассказывать Вере всю ее жизнь: про ее мужа, про ее любимого человека, про ее детей. Она приносит мне фотографии, мы обсуждаем будущее. Потом режиссер говорит: «Нонна, посмотри на себя, пойдем в автобус. День был тяжелый, надо отдохнуть». Вера берет мой номер, мы возвращаемся в автобус.