Первым опомнился Деймон. Чуть приобняв девушку за талию, он улыбнулся и произнес:
— Мы все же ненадолго оставим вас. — С этими словами он открыл створку и вывел Елену в сад, в наступивших сумерках казавшийся загадочным. Она шагала рядом с ним, словно во сне, все еще чувствуя на губах вкус его поцелуя. Когда они отошли на достаточное от дома расстояние, он резко остановился, облокотился на ствол полулежащего дерева и притянул ее к себе.
— Что, черт возьми, происходит? — Он провел рукой по ее волосам, чувствуя дрожь ее тела. — Елена, мы взрослые люди. Мы заключили сделку, и нам нет дела до ненужных нежностей. Я же прав? — он с надеждой посмотрел в ее глаза, сжимая лицо в своих руках. Его глаза становились все темнее, словно наливаясь желанием. Девушка положила свои ладони поверх его рук и слегка кивнула.
— Конечно, ты все правильно говоришь, — она судорожно сглотнула, — но…
— Что «но»? Какое, к чертям, «но»? — он распалялся не на шутку. — Боже мой, ты же ничего обо мне не знаешь…
— Все дело в ней? В Лив? — ее голос задрожал.
— Что? — он нахмурился. — Не говори глупостей, Лив тут совсем не при чем.
— Тогда почему? — прошептала она.
— Елена, в моей жизни куча всего, о чем тебе необходимо знать. — Он продолжать бороться, но его уверенность уже дала трещину. Он поглаживал пальцами ее скулы, чувствуя гладкость ее кожи и пьянея от этого ощущения.
— У меня еще куча времени впереди! А сейчас я просто хочу быть женщиной. Деймон, пожалуйста… — она с мольбой смотрела в его глаза.
— Пожалуйста, что?
— Поцелуй меня, — тихо произнесла она. — Я не знаю, что было в том коктейле, что приготовила твоя мама, да и не хочу знать. Здесь никого нет, и нам не надо притворяться, но я до безумия хочу, чтобы ты поцеловал меня сейчас. — Она прижала его руки к своему лицу и приоткрыла губы. Его взгляд скользил от ее губ к глазам, словно ожидая чего-то, но Елена молчала и ждала.
— Мы потом пожалеем, Елена. Мы очень сильно пожалеем. — Последние отголоски здравомыслия таяли в его глазах.
— Ну и пусть!
И вот словно опустился щит. Плечи Деймона расслабились, он потянулся к ней и накрыл ее губы своими, пробуя их мягкость, долго и нежно смакуя вкус. Его губы втянули ее нижнюю губу, совсем чуть-чуть, не сильно, потом отпустили. Он пробежал по ее губам языком, и замер от ее стона. Елена уперлась коленом в его ноги, но они вдруг раздвинулись, и она оказалась между его бедер. Прижимая девушку к себе, Деймон продолжал неспешно целовать ее, пока его руки гладили ее плечи. Внезапно он прервал поцелуй и уперся лбом в ее лоб. Нежно поглаживая кожу шеи, он заглянул в ее потемневшие от желания глаза и прохрипел севшим голосом:
— Все хорошо?
— Деймон, — просипела она, — я хочу еще.
— Вы ненасытны, мисс Гилберт, — ухмыльнулся он.
— Заткнись уже, — проговорила она и снова прижалась губами к его губам. Он целовал ее уверенно и умело, как никто до этого. Эти пока еще невинные поцелуи распаляли их все сильнее и сильнее. Она запустила пальцы в его волосы и отдалась новым ощущениям. Его руки пробежали по ее спине, исследуя, примеряясь, опустились на бедра и сильно вжали в его пах. Раздавшийся непонятно чей стон сказал им о том, что все идет правильно. Он снова провел языком по ее губам и почувствовал, как они раскрылись, впуская его. От близости им кружило голову, словно от алкоголя. Такого Деймона Елена точно совсем не знала. Положив одну руку на затылок девушки, он словно направлял ее, уводя за собой. Кружилась под ногами земля, и ей уже хотелось большего.
— Идем, — он вдруг схватил ее за руку и повел к дому, но не к большим освещенным окнам зала, а в другую сторону. Пройдя через небольшую дверь, они оказались возле одной из лестниц, ведущих наверх. Озираясь, будто они какие-то воры, пара поднялась на два пролета, и Деймон направился к одной из комнат, увлекая девушку за собой. Войдя в комнату, он прижал ее к стене и накинулся на ее губы с жадным остервенением, сминая и покусывая. Их громкое дыхание и тихие стоны будоражили тишину полутемной комнаты. С каждой секундой между ними ломались стены, так долго и скрупулезно выстраиваемые обоими.
И вдруг, словно из другого мира, позади них раздался удивленно-вопросительный детский голосок:
— Папа?!