— Добрый день, хотите что-то заказать? — в ее глазах загорелся хищный интерес.
— Я вам звонила недавно, — пояснила Милославская.
— Да-да, — улыбка секретарши стала еще шире, обнажив ровные крупные зубы, — присаживайтесь, пожалуйста. Вы, наверное, хотели бы узнать наши расценки… Они у нас колеблются в довольно больших пределах, и вам нужно будет договариваться непосредственно с оператором, как я уже говорила, только вы должны понимать, что на специфические съемки и расценки будут соответственные.
— И с кем же мне можно поговорить? — Яна посмотрела на блондина, который уже закончил заниматься с камерой.
— Нет-нет, — покачала головой шатенка. — Саша у нас только новорожденных снимает. Сейчас придет Коля Радзиевский, с ним все и обсудите. У вас есть несколько минут?
— Конечно, — кивнула Милославская и приготовилась ждать.
— Эллочка, — блондин поднялся с дивана и повесил камеру на шею, — ну, я пошел. — Он поднял руку и посмотрел на часы, — сейчас будут выносить.
Извинившись, с трудом протиснувшись между Милославской и шкафом, он вышел в холл и, пока занимался камерой, Яна исподволь поглядывала на него, пытаясь определить, не знакомо ли ей это лицо. Выходило, что нет. Во-первых, этот выглядел несколько моложе; во-вторых, не носил очков и, в-третьих, а это было самое главное, — Яна не уловила в душе никакого трепета, что, несомненно, должно было произойти при виде “того самого” очкарика.
— Не могли бы вы все-таки, — начала Эллочка, — в двух словах объяснить, какого рода съемка вас интересует?
В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился мужчина. Милославская сразу же “узнала” его: не правильные черты лица, короткая стрижка, очки в тонкой металлической оправе, придававшие ему вид школяра. Правда, теперь вместо серого костюма на нем были черные джинсы и цветастый джемпер, выглядывавший из-под расстегнутой куртки.
Он поздоровался, кинул быстрый взгляд на Милославскую и устроился на диване.
— Ну что, Элла, — уставился он на секретаршу, — есть работенка?
— Кажется, да, — кивнула шатенка, — вот только я не успела еще выяснить, что, собственно, от нас требуется…
— Мне бы хотелось обсудить этот вопрос тет-а-тет, — сделав вид, что засмущалась, произнесла Яна.
— К сожалению, — Эллочка обнажила свои крупные зубы, — мне нужно принять и оформить заказ.
— Ничего, еще успеете, — улыбнулась Яна, — мы можем поговорить в холле, правда, Николай? Ведь вас так зовут?
Радзиевский кивнул.
— А меня зовут Яна Борисовна, — представилась Милославская, обратившись к нему. — Давайте выйдем на минуточку.
Не ожидая согласия оператора, она встала, открыла дверь и вышла в холл. Яна не сомневалась, что очкарик последует за ней. Она подошла к стеклянной стене, за которой сидела поджидавшая ее Джемма, и остановилась, глядя на улицу.
— Я вас слушаю, — раздался у нее за спиной голос Радзиевского. — Что будем снимать?
— Ничего, — повернулась к нему Яна. — Я просто хотела вас кое о чем спросить. Но, — тут же добавила она, заметив, как потускнели глаза Николая за стеклами очков, — вы, даже ничего не снимая, могли бы неплохо заработать. Например, сто долларов…
— Вас интересует что-нибудь пикантное? — На лице очкарика появилась ехидная усмешка.
— Можно сказать и так, — задумчиво произнесла Милославская.
— Есть у меня кое-что, — ответил Радзиевский, — только…
— Нет, — перебила его Яна, — меня интересует нечто вполне определенное.
— И что же?
— Мне известно, — тихим голосом сказала Милославская, — что около двух недель назад, может быть, немного раньше, вы снимали развлечения одного господина с женщиной легкого поведения, проще говоря, проституткой. Снимали тайно, но, впрочем, это сейчас неважно. Помолчите, — жестом руки она остановила собиравшегося возразить ей очкарика. — Вы передали эту кассету в ресторане “Золотое плато” жене этого господина. Помните? — она вперила испытующий взгляд в очкарика, которого ее вопрос поверг в явное замешательство.
— Нет, — без должной уверенности ответил он, отводя взгляд в сторону.
— Кассет было две. Хотите, я расскажу, что случилось с женщиной, которая заказала вам эту работенку?
Очкарик вздохнул, демонстрируя, что терпение его тает с каждой секундой, и, овладев к этому времени собой, бросил на Яну ироничный взгляд.
— Ее тяжело ранили. Да вам, наверное, это известно. — Она не отрывала от очкарика своих черных глаз, — а ее мужа убили. Кроме того, погибла девушка, зафиксированная на пленке.
— Послушайте, — со скрытым раздражением ответил Радзиевский, — мало ли что с кем случается. Я-то здесь при чем?
— Значит, вы не отрицаете, что выполняли заказ Санталовой? Помните ее?
— Вы думаете, я помню всех, кто ко мне обращается? — ухмыльнулся Радзиевский. — И вообще, кто дал вам право расспрашивать меня? Вы из милиции? Тогда покажите удостоверение.