После очередного возлияния спиртным Тагиру неожиданно стало дурно, у него закружилась голова, и он отошел в сторону, вслед за его действиями последовала незамедлительная рвота, которая испортила всем аппетит. Полностью освободившись от излишков, он посвежел, и от слабости облокотился к дереву, оторваться от него уже не мог, у него отказывали ноги и, он валился на землю. Попытавшись сделать несколько бессмысленных шагов к застолью, для поднятия настроя, он упал на землю как брошенный мешок, полностью измазавшись в своей параше. Его друзья у кого еще оставались силы поднимали его и сажали на скамейку, но ослабевший Тагир то вновь падал на землю, то засыпал и как безжизненное тело повисал на плечах поддерживающих его ребят.
— Окей пацаны, его нужно тащить домой, он уже готов. — Коля был наиболее трезвым из ребят и поэтому немного что-то соображал.
Поднимая Тагира на пятый этаж, ребята постоянно выдыхались и обессиливались, из-за этого менялись каждые пройденные семь ступенек, только Коля с самого начала, поддерживал Тагира под правым плесом и шел до конца. Вася нажал звонок, дверь открыла женщина на вид лет сорока, высокая и крупная, с кудрявыми коротко подстриженными рыжими волосами и в домашнем халате. При виде своего сына в таком не человеческом состоянии у нее отпала челюсть, и глаза полезли на лоб. Мать распахнула двери перед друзьями сына в прихожей и комнате Тагира, и всей толпой истоптав полы и паласы, ребята внесли бесчувственного парня в его комнату и положили на железною скрипучую койку, затем покинули квартиру, захлопнув за собой двери. Мать сняла с Тагира туфли, сняла заляпанную в грязи куртку и стянула джинсы. В комнату вошел братик Тагира Саша, ему было лет шесть, но уже он был смышленым и осознающим все вокруг мальчишкой.
— Твой брат пошел по стопам твоего отца, — сказала мать, и на ее глазах выступили слезы, — завтра я выскажу ему все, и будем решать, отправлять его в Петербург или же нет.
Во дворах продолжали орать хором песни, коверкая и уродуя их. На безоблачном небосводе стали постепенно тухнуть звезды и растворяться в утреннем свете полная луна.
К полудню, когда Тагир, наконец-то, поднялся, было жарко и солнце, несмотря на желтую осень, еще пекло. Лицо Тагира изменилось настолько, что при взгляде на свое отражение в зеркале, он никак не мог догадаться, что с ним произошло, его сознание было покрыто черным туманом и бездонной пустотой. После пьянки в голове разыгралась съедающая мозг мигрень. Его тело ныло от стонущих болей в костях и, вдобавок ко всему этому, настроение было не самое лучшее. В этот момент самое время похмеляться, но где достать? От безысходности и отчаянности он просто опрокинул литр прохладной и свежей, но с вкусов сильно хлорированной водопроводной воды, хуже не стало, да и лучше тоже из-за этого сев за стол он просто ничего не мог вкусить, все лезло назад и, он отказался от этой затеи.
— О, мой бог, — он оперся на правую руку, — чтобы еще так нажраться, да буду я проклят, хоть убей, не помню, что было вчера, все тело болит и ноет, опять, что ли подрались? Какая-то пропасть в голове заполненная адской болью. Все болит и воняет.
На кухню зашла мать Тагира. И он понял, предстоит долгая и высокоинтеллектуальная беседа.
— Нам предстоит долгий разговор, — предупредила его мать.
— Мама, пожалуйста, давай не сейчас, я не способен сейчас думать о чем-либо, — оправдывался и пытался растянуть время Тагир.
— Тебе думать и не надо, это мне нужно думать, что с тобой делать.
— Со мною ничего делать не нужно, уже все сделано. Я сам все понимаю и крайне сожалею о том, что произошло вчера, я этого не хотел, вынудили крайние обстоятельства, которые я тебе обещаю, больше не произойдут с этого дня.
— Ты станешь таким же, как и твой отец, ничего в жизни не добьешься, и от тебя также уйдут жена и твои дети. А если попадется стерва, она выгонит всеми силами и средствами тебя на улицу, и ты останешься бомжем. Если ты пристрастишься к этой отраве, поверь мне у меня за плечами двадцать лет супружеской жизни и общего жизненного опыта, спиртное губит даже самого сильного человека.
— Теперь скажу я. Во-первых, я уже забыл, что такое спиртное. Во-вторых, никто и никогда не выгонит меня с моей квартиры при любых ситуациях, я человек гордый, голубых кровей и жестким лидером в семье буду я, а не то, что мой отец. Пожалуйста, даже не напоминай мне о нем, я забыл этого человека и вычеркнул из своей жизни навсегда. Как постоянно ты твердила.
— Ты жестокий, — матери даже не верилось в его слова.
— Сейчас все жестокие, — ответил ей прямо и уверенно сын.
— Я, Тагир, не сомневаюсь в этом, поэтому нам и пришлось его бросить, потому что мало того, что он спивался, он был жесток по отношению к своей семье, и это на протяжении всей моей жизни с ним подрывало мое терпение. Слава богу, мы решились бросить его, что до сих пор он не знает, где мы.
— Ищет, наверное, — пытаясь сменить тему, предположил Тагир.
— Нет, — резко отрезала мать, — вопреки жизни он не будет нас искать, ему спирт важнее своей родной семьи, он продаст вас только ради своих друзей и проституток, помнишь, как он каждые выходные с друзьями на сутки уезжал якобы на рыбалку…
— Мама, хватит, я сотни, раз уже слышал одни и те же истории и во всех случаях суть и сюжет их одинаков, я все это помню, как год своего рождения. Он себя готов продать, таков вывод из всего.
— Не говори так об отце, он горд как горный козел, себя он никому не продаст. Он не шакал, он неудачник. Какой-никакой он твой отец и ты его родная кровь, ты должен уважать его и относиться к нему хорошо.
— Такие люди не заслуживают уважения, — настаивал на своем Тагир.
— Тебе ли об этом говорить, — с иронией промолвила мать.
— Не прошло и трех месяцев, как мы уехали из Ташкента, оставив его там и, я естественно еще не забыл, что он вытворял там, в пьяном бредовом состоянии в такой момент он был низок и отвратителен.
— Возможно, но ты уже забыл свое вчерашнее состояние, ты ничем не отличался от своего отца, — пошла в атаку мать.
Тагир поняв, что разговор этот не кончиться и у каждой из сторон найдутся свои доводы и аргументы, решил отступить. Он, согласившись со всем сказанным со стороны родной матери, перешел на другую тему.
— Хорошо мама, мне все ясно. Меня волнует сейчас другая тема, нежели эта. Через неделю у меня начинаются занятия, мне нужно готовиться к поездке.
— Может, Тагир все-таки останешься в Самаре, город большой, институтов много по всем профилям и направлениям, а тебя тянет куда-то на край света, где у нас нет ни родных не знакомых, оставайся. Зачем тебе школа таможни, — мать хотела, чтобы ее сын остался, но Тагир был упрям.
— Почему нет родных. А дядя Ильдар, он разве не родной?
— Да он родной, но мы же никого не знаем, да и он нас тоже не знает, мы никогда туда не ездили. Еще во время революции, когда нас раскулачили, его мать бежала в Швецию, откуда недавно перебрались в Петербург, а моя мать с отцом бежала в глухие аулы близ Ташкента, откуда мы с большим трудом вырвались в город и то по связям твоего отца. И после расставания целой семьи бежавшие на пять частей белого света ни от кого, ни слуху, ни духу.
— Я познакомлюсь с ними, мол, вот встречайте своего родного племянника, на недельку две заеду, а там уже определюсь в общежитие, благо оно там есть, я человек сильный и умный прокручусь, как говориться.
— Я буду раз в три месяца присылать деньги, устроюсь еще на две работы…
— Нет, я там найду себе работу, тех денег, что я там заработаю, мне хватит, тем более я учусь на бесплатной основе.
— Учеба, таким образом, у тебя уже не пойдет, ты учись, не работай, ты не будешь успевать, своей работой будешь отвлекаться от занятий.