— Да вот сижу просто и думаю, можно ли этих ребятишек вообще напугать?
— Ещё как можно! Они такие же люди, как и мы с тобой, только с деформированными чувствами и психикой.
— Ну, например?
— Десять баксов, — заявил опять Головкин.
— Да что ты все заладил одно и то же? Где я тебе возьму столько денег?
— Ты давай не темни. Вляпался во что?
— Нет, всё в порядке.
— Ну тогда и спи спокойно и не думай ни о каких бандитах.
— Подожди, — перебил его Виктор Степанович. — Ладно, найду я для тебя десять долларов, займу у кого-нибудь.
— Зачем тебе это нужно?
— Для дела.
— Ах, для дела! — обрадовался Головкин. — Ну тогда, Степаныч, тебе придётся взять меня в долю.
— Как это? — растерялся Виктор Степанович.
— Ну хотя бы консультантом.
Толоконный прикинул так и эдак и решил, что и в самом деле без помощника не обойтись.
— Хорошо, — сказал он. — слушай меня внимательно.
И он вкратце рассказал приятелю план действий, отчего тот пришел в неописуемый восторг и даже пообещал подогнать парочку клиентов, дуреющих от жизненной рутины.
— Только прибыль пополам! — заявил он.
— Что? — возмутился Виктора Степанович. — Это же моя идея!
— Послушай, дружок, — вздохнул Головкин. — Ты извини меня, конечно, но с твоим умом надо землю копать. Здесь же тонкий подход нужен, строго индивидуальный, усёк?
— Усёк, — обиженно засопел тот. — Но все равно, пятьдесят процентов это много.
— А сколько?
— Ну, скажем, пятнадцать.
— Ты сошёл с ума. Тебя срочно нужно упрятать в дурдом. Могу устроить.
— Хорошо, я согласен, — пошёл на попятную Виктор Степанович.
— На дурдом?
— Нет, нет, что ты! Друзья же должны делиться!
— Вот и умница, а то я уж было подумал…
— Все в порядке!
— Тогда сиди дома и жди меня. Да, и не забудь записать на мой счёт десять баксов.
Вновь стемнело. Пьяная компания, возглавляемая, как и положено, Александром, подкралась к помещению травматологической больницы. Их целью было забрать Надежду и ехать веселиться в бандитский особняк.
Дабы не вызвать в коллегах ненужное мнение, Машенька предусмотрительно осталась в машине. При этом она многозначительно поглядывала на, сидящего за рулем, Коляна и нетрезво улыбалась.
Александр заботливо поддерживал Ивана за шиворот и подсказывал, какой ногой на какую ступеньку тому надо наступать, чтобы правильно идти.
— Ты чё, за придурка меня держишь? — заплетающимся языком спросил Иван и осоловевшим взглядом посмотрел на бандита.
— Не, ты чё, в натуре? — удивился тот. — Ты мне друг или нет? Враг, может?
— Не враг.
— Тогда друг. Третьего не дано.
— Отпусти, я сам пойду.
— Ладно.
Александр удовлетворил его просьбу и Иван остановился посреди лестницы, не зная, что делать дальше.
— Я её должен убить! — сказал он вдруг.
— Кого?
— Ту бабу, которая… она мне сделала больно, — он ткнул пальцем в машину.
— Машке, что ли? Да она и котёнка не обидит.
— А меня обидела! — остервенело возразил Иван и шмыгнул носом. — Она будет вторая в моём списке смертников!
— А кто же первая? — поинтересовался бандит и схватив его вновь, потащил по коридору.
— Кто первая?! — заорал Иван. — Ты спрашиваешь, кто первая?! Тёща, сука, вот кто!
Они вошли в нужную палату. Вчерашние тётки еще не спали, смотрели телевизор. Надежда лежала, как сама смерть, обсыпанная мукой высшего сорта. Рядом с её кроватью, провисшей чуть ли не до пола, на стульчике сидела…
— Мама! — по-детски всхлипнул Иван. — Вас тоже сбила машина? Господи, что за жестокий мир!
Тёща ненавидяще посмотрела на него и отвернулась, словно плюнула в лицо.
— Это чё, мать твоя, да? — спросил Александр.
— Тихо вы! — крикнула одна из теток. — Нализались с утра, пьянь!
— Ты гонишь, мамаша! — возразил бандит. — Уже вечер.
— Что? — та оторвалась от экрана и уставилась в окно. — Ой! И правда!
— Какая серия? — спросил Иван. — Одна тыща сто третья?
— Да замолчите вы! — ругнулась другая. — Не мешайте смотреть.
— Ну и чего она тебе наговорила? — он повернулся к жене, взял ее за здоровую руку и присел на соседнюю кровать. Та страшно заскрипела и тётка, лежащая на ней с загипсованной ногой, сложилась пополам и завизжала дурниной.
— Уйди, — прошептала Надежда, глотая слезы и отняла руку. — Изверг.
— Правильно, правильно, дочка! — подбодрила её тёща. — Пусть уходит.
— Это чё, твоя мать, да? Вновь задал вопрос Александр.
— Это её мать, мать-её! — ответил Иван и пихнул локтем визжащей тётке под ребра. Та тут же выпрямилась и затихла, видимо смирилась с его присутствием. А может быть этому поспособствовал Александр, зажавший ей рот и ласково погрозивший пальцем, мол, низзя нарушать тишину в помещении, где лежат больные люди.