— Думаешь? — глядя исподлобья, спросил бандит.
— А то!
— Да не могу я, — опечаленно вздохнул тот. — Злишься на неё, но как подойдёт, расстегнёт ширинку, так и забываешь обо всём на свете.
— Да уж! — вырвалось у Ивана, но он тут же прикусил язык, заметив подозрительный взгляд крутого рогоносца. — Это я к тому, что нам, мужчинам, трудно удержаться от соблазна, а бабы этим вовсю пользуются.
— Ты прав! Ты просто чертовски прав, земляк!
Александр хлопнул ладонью по ляжке, сетуя на подобную несправедливость. Раздался топот ног и в комнату вошел один из колобков, державший в руке увесистый пакет, больше похожий на картофельный мешок.
— Давай, Колян! — обрадовался бандит. — Вы, короче, езжайте домой, я тут зависну. Позвоню, если что.
— Ага, — сказал тот и ушел.
— Как дрессированный! — восхитился Иван.
— Присаживайся, — по хозяйски приказал Александр, придвинул столик к своим ногам и принялся выкладывать на него содержимое пакета.
Помимо трех поллитр на столе вмиг образовалась куча из мяса в вакуумной оболочке, нескольких банок с разноцветной икрой, ещё каких-то деликатесов и двух бутылок газированной воды.
— Тащи посуду и острый ножик, — сказал бандит.
Иван невольно сглотнул слюну при виде сего великолепия. "Нифига себе, похавать чего-нибудь!" — думал он, стараясь отыскать на кухне чистую посуду и стаканы. Острых ножей не оказалось, все они были сродни тому бритвенному станку, которым Иван скоблил лицо. Он кое-как посмурыгал один нож о другой и пальцем проверил лезвие на остроту.
— Сойдет.
Александру, видимо, не терпелось выпить, у него тоже была семейная драма. Напьёшься тут, когда жена трахается чуть ли не у тебя не на голове неизвестно с кем.
Иван расставил посуду и протянул ему нож.
— Вот, другого нету.
— Хрен с ним.
Тот с треском сорвал крышку с бутылки и сомнительно посмотрел на стаканы.
— Ты чего принёс? — спросил он.
— А что?
— Это разве стаканы? Есть нормальные?
— Гранёные, что ли?
— Вот! Есть такие?
— Нет. Есть фужеры.
— Неси.
Иван вздохнул, забрал свои любимые полтиннички и понёс их обратно. Он уже заранее жалел себя.
— Вот это другое дело! — воскликнул Александр, когда он вернулся с двумя бокалами для шампанского. — А то притащил какие-то напёрстки.
Он наполнил бокалы почти до краёв, отчего у Ивана болезненно сжался желудок и набежала слюна. Как он вынесет такое?
— Ну, давай за знакомство! Пей до дна.
Иван начал читать заупокойную молитву. Водка в него лилась рекой нескончаемым жидким потоком. Когда он сделал последний глоток, ему можно было ставить памятник.
Александр давно уже выпил свою дозу и успел заскучать.
— Молодец! — сказал он, когда Иван утопил лицо в открытой банке с черной икрой.
Не потрудившись как следует проглотить деликатес, тот до кучи выдул полбутылки "Колы".
Бандит отрезал порядочный ломоть копчёного мяса и, сунув его в рот, разлил по второй.
— Мегу пегу и того пегегыга небого! — сказал он, жуя.
— Что? — не понял Иван.
Тот проглотил мясо и повторил свою абракадабру на русском языке:
— Между первой и второй перерывчик небольшой.
— А-а.
Иван хотел было возразить, но острие столового ножа, зловеще блеснувшее в руке Александра, заставило его заткнуться и взять бокал.
— Ну, будем здравы, бояре! — тостанул бандит и, не чокаясь, залил водку в горло.
— Чего ждёшь? Пей! — посоветовал он Ивану, в глазах которого ясно читалось отчаяние человека, у которого в воздухе не раскрылся парашют.
— Я… ик… не могу, — пьяным голосом сказал тот. — Если я выпью, меня вырвет.
— Да? — Александр удивленно округлил глаза. — Чего ж тут пить? Мы ж только начали.
— Это ты начал, а я продолжил.
— Что же, мне придется одному пить?
— Не знаю.
— Я что, по-твоему, алкоголик?
— Нет.
— Тогда пей!
Неизвестно, к каким последствиям привел бы второй бокал водки, если бы в комнате, как привидение, не возникло бы третье действующее лицо.
Александр вздрогнул первым и схватился за сердце. Глядя на него, Иван тоже испугался. Он ещё не знал, чего нужно бояться, но ведь не будет закалённый в боях бандюга подскакивать на месте от какой-то ерунды.
— Мама! — сказал Александр. — Ты кто?
Иван в ужасе обернулся и чуть не уронил, поднесённый ко рту, бокал.
— Чур меня! — вскричал он. — Во наглючило!
В дверном проёме стояла его жена, вернее, бывшая жена.