Мы с Володей начали осматривать отвалы, в которых искатели горного хрусталя оставили нам кристаллы. Потом я заинтересовался одним шурфом, который встретил жилу с хрусталем на глубине четыре метра. Там, на дне шурфа лежали мелкие глыбы с хрусталем. Я туда спустился, нашел, где колотить и принялся за работу.
Прошло минут десять. Я уже выколотил несколько приличные друз. Работать было неудобно — я стоял на коленях, и, глядя вниз на кварц, глину, выбирал, куда вставить клин и выколотить молотком кусок кварца с кристаллами. И вдруг услышал шипение и автоматически встал на ноги, и сделал шаг назад. Это меня и спасло.
Одна из стенок с шорохом и шипением сползла вниз. Меня тут же засыпало глиной по самую шею, а под такой тяжестью мои ноги подкосились, и одно колено попало как раз на кварцевый валун. Примерно около полтонны глины обрушилось, я это прикинул уже позже, наверху. Володя сидел на краю шурфа и когда, понял, что я остался жив, стал смеяться. Я сказал, чтобы перестал, и начал меня откапывать.
Когда он меня откопал, я вылез из шурфа, который чуть-чуть не стал мне могилой, и уселся на краю. И тут меня стало трясти крупной дрожью. Тут подошли ребята с шахты и налили мне стакан водки. Я этот стакан выпил, и мандраж стал стихать. Это была реакция моего организма на опасность, которую я пережил.
Какая тут работа, после пережитого. У меня разболелось и опухло колено, я с трудом мог идти. Поэтому мы поели, собрались в дорогу и двинулись на автобус. Надо было идти около шести километров. Я с трудом добрался до остановки.
Потом с этим коленом хромал всю зиму. А недавно был в тех краях и зашел проведать эту кварцевую жилу. Но найти ее не смог. Потом оказалось, что местные геологи одним махом закопали все шурфы и канавы бульдозером. Чтобы спасти жизни молодых и старых любителей хрусталя.
Ну, после такого рода приключений, любой бы человек на моем месте сто раз подумал, стоит ли лезть в место, где его не ждет ничего хорошего. Я и не лез.
Но однажды поехал прокатиться на лыжах. И дорога мне была знакомая. По ней, этой просеке я не раз ходил за клюквой, морошкой и голубикой. Сейчас на ней красовалась доска, на которой была надпись «Копь имени Вертушкова Г.Н.». Я много раз видел этого профессора минералогии в горном институте. Минералогию он в нашей группе не вел — это делал Якшин, тоже профессор.
Надпись меня заинтересовала. По едва угадываемой под снегом тропинке я свернул с просеки и направился вглубь леса. Идти было недалеко. Вскоре на небольшой полянке я увидел следы горных работ — небольшие отвалы и столик.
Я снял лыжи и побрел через полянку к отвалам. Успел пройти метра четыре и полетел вниз. Приземлился на небольшую осыпь, большую часть которой составлял биотит — слюда черного цвета. Не ушибся. Глубина этой копи была около пяти метров, она вскрыла жилу биотита мощностью до тридцати сантиметров. Тут же лежала лопата и клин из титана. Я отколотил этим клином кусок биотита, сунул его в карман, и стал выбираться из ямы. Вылез, и стал разглядывать устройство этой ловушки.
Наверное, чтобы не закапывать труды своей работы, любители камня просто наложили на устье этой ямы жердей, которые под моим весом раздвинулись. В отличие от таких любителей геологи всегда закапывают свои шурфы. По крайней мере, этого требуется при проведении горных работ. Хорошо еще, что на дне не было заостренных кольев, как в голливудских фильмах про скаутов и зеленых беретов.
Я, наконец, понял, что как бы не старайся, от своей судьбы трудно уйти. Надо просто быть всегда к этому готовым, тогда если и свалишься в какой-нибудь шурф, или шахту, то останешься жив.