У нее странное имя - Ольда. И она почему-то сердится, когда я называю ее Олей. В первый день Конгресса мы дважды повздорили, но теперь отношения как будто наладились. Во всяком случае, со вчерашнего вечера случилась всего одна перебранка. Да и та - по поводу толкования уравнений стабильности.
Сейчас мы сидим на парящих под потолком креслицах, а между нами висит тонкий диск столешницы. Летающие сиденья - это очень удобно, если не желаешь, чтобы сто-то приглашал твою спутницу на танец. Я заказал плотный ленч, но Ольда съела только пару пирожков, так что мне приходится стараться за двоих.
- Говорят, когда-то ты подавал большие надежды, - вдруг говорит она.
После паузы, необходимой для добивания доброго куска ветчины, я меланхолично спрашиваю:
- Кто говорит?
- Лысый Джарвис... доктор Хендерблайн.
- Старик всегда переоценивал мои возможности. В молодости я делал докторскую в его лаборатории, но бросил это занятие. Лысый был обижен на меня - вот и рассказывает всякие небылицы.
- В молодости? - По лицу Ольды нетрудно прочесть, что она пытается угадать, проходил ли я омоложение. - Сколько же тебе лет?
- Немного... - Я скромно улыбаюсь. - Совсем недавно разменял седьмой десяток. В общем, пару раз я попадал в переделки, так что пришлось раньше времени нырять в капсулу с ферментами.
Расширенные глаза, смесь сочувствия с восхищением.
- Отклонялся от вертикали?
- Приходилось... - Я продолжаю улыбаться. - Не переживай за меня. Ну потерял в общей сложности часок-другой. С каждым может случиться.
Она явно борется с желанием прочитать мне нотацию: дескать, нужно быть осторожнее, когда работаешь внутри черной дыры. Впрочем, кажется, Ольда понимает, что ее мнение меня не слишком интересует. Поэтому возвращается к прежней теме:
- Что же заставило тебя бросить науку?
- Женщины.
- А если подробнее?
- Не стоит. Ты будешь ревновать.
- Без подробностей я буду ревновать еще сильнее.
Именно этого я и добиваюсь...
Она все-таки разбередила память о той старой истории. Двенадцать лет фанатичных занятий теоретической физикой кого угодно превратят в законченного идиота. Лишь на финише четвертого десятка я вдруг сделал страшное открытие: счастье заключается вовсе не в корпений над математическими выкладками, понять которые способны лишь пара сотен подобных мне моральных уродов. Нет, счастье в любимых женщинах. Может быть, даже не обязательно, чтобы они были очень уж любимыми...
Тут очень кстати появилась Айседора, и мы составили экипаж малого рейдера Дальней Разведки. Ее энтузиазма хватило ненадолго, и накачанная блондинка вернулась на свою планету к тоскующему жениху-менеджеру. Мне пришлось искать другое существо женского пола - достаточно симпатичное и вдобавок умеющее пилотировать корабли такого класса. Результатом стали скоротечные, но бурные романы с Людмилой, Чжу-Янь и Натали.
Потом неожиданно разразился мятеж Фурушиты, едва не превратившийся в полномасштабную гражданскую войну, дальше были Форсированная Экспансия и Большой Террор, а также прочие события, именуемые ныне Великим Оздоровлением. Полгода величайшая со времен полумифических Восьми Царств культура корчилась в конвульсиях, и поначалу трудно было сообразить, что происходит - родовые схватки или предсмертная агония. Смерч исторических закономерностей вновь закрутил мою судьбу, швыряя то в партизанский отряд, то в карательную эскадру или другую банду того же пошиба - в те времена они возникали на считанные недели, чтобы сыграть мало кому понятную роль в бездарной трагикомедии, именуемой Мировой Историей.
Иногда приходилось осваивать новые профессии, в других случаях очень кстати бывали знания, доставшиеся со времен, когда магистр Кассетов тужился постичь устройство Мироздания. И было еще много всякого - главным образом такого, что противоречит всем заповедям всех религий. А завершился тот период моей жизни совершенно неожиданно - оказалось, что у меня есть жена и двое детей, которых нужно выводить в люди. Впрочем, и семейная жизнь оказалась недолгой...
В конце же концов я стал тем, чем стал, - главой крохотной, но преуспевающей фирмы весьма специфического профиля. Не могу сказать, что безумно счастлив, но пока не стремлюсь что-либо менять...
Словно угадав мое нежелание продолжать этот разговор, Ольда предлагает потанцевать. Мы подзываем свободную "платформу невесомости" и присоединяемся к другим парам, кружащимся в колодце ресторанного зала. Ярусы распределены четко - столики летают на уровне трех кольцевых балконов, а танцующим отведены пол и два эшелона между сидящими. Всё как в лучших заведениях цивилизованных планет. Лютеция, конечно, мирок провинциальный, но аборигены стараются не отставать от моды.
И еще одна верная примета периферийного мира в - ресторане много военных, причем почти все - в повседневных мундирах. Флот, пехота, десантура, пограничники. У многих - орденские планки в несколько рядов. Здесь, в ближних окрестностях Солнечной системы, должны стоять крупные гарнизоны всех родов войск. На всякий случай.
В нашей части Галактики никогда не было спокойно, хотя уже года три не случалось больших конфликтов
После обеда грузимся в машину, которую я взял в агентстве проката. "Рено-Джулия" - удобный аэромобиль, хотя в подметки не годится моему оставшемуся на Венере лимузину, сделанному по индивидуальному заказу. Но не могу же я возить свой аэро в багажнике звездолета?!
Припарковавшись возле университета, направляемся в корпус физфака. В южном полушарии Лютеции кончается лето, поэтому абитуриенты уже сдали экзамены, а студенты блаженствуют на каникулах. Второй и третий этажи отданы под стендовые сообщения, и вдоль стен горят голограммы: тексты, графики, таблицы, спектрограммы.
Прогуливаясь вдоль стендов, ловлю завистливые взгляды. Мой бизнес по оказанию экстремальных услуг приносит солидный доход, поэтому я могу позволить себе обед в люкс-кабинете, в то время как профессора со своим окладом в три тысячи сидят по углам общего зала. На мне уникальный костюм, принимающий любую форму. Такую одежонку выращивают на Гондване по индивидуальным заказам, и стоит она безумно дорого. Это даже не одежда, а живое существо, выдрессированное удовлетворять гардеробные капризы хозяина.
Каждая нить - биополимер, выполняющий одновременно несколько функций: это и биологический чип, и мускул. По моему мысленному приказу костюм может принимать почти любую форму, за несколько секунд перекраивая фасон и физические свойства ткани. В памяти изделия хранится больше трех дюжин разных моделей одежды - от классического пиджачного костюма до облегающего трико с коротким плащом за плечами. По мере надобности я обновляю банк моделей, однако это муторное дело, и порой бывает просто лень программировать новый фасон, пусть даже он очень мне нравится.
В глубине души я полагаю, что истинная себестоимость подобных костюмов не так уж и высока, но фирма "Франсуа Гобль" продает их втридорога, поддерживая статус элитной одежды. Монополия, черт бы ее подрал! На деньги, которые я выложил за этот костюмчик, можно было бы купить авто повышенной проходимости на класс повыше моего "Фольксвагена-Доминанта" с его позолоченными деталями...
Ладно, вернемся к фундаментальной науке.
Стены университетского коридора украшены докладами и стендовыми сообщениями. Время от времени я копирую на свой блокнот самые интересные работы.
Конечно, нам выдадут по кристаллу с записью тезисов, но я предпочитаю иметь полный текст работ, которые привлекли мое внимание.
Как и следовало ожидать, большинство докладов посвящено самой модной сегодня теме - зависимости течения времени от формы ЧД-полости. Многоэтажные формулы совершенно не похожи на мои, да и результаты вычислений отличаются от тех, которые получил я.
Все мы, участники Конгресса, изучаем ЧД - черные дыры. Изучаем разными методами, с разных точек зрения и вдобавок - на основе множества принципиально разных моделей. Последнее обстоятельство представляется мне самым трагичным: поскольку до сих пор не создана вразумительная концепция ЧД, и астрофизики, принадлежащие к разным школам, зачастую не понимают друг друга.