– «Восход-один», как слышите? Пятьдесят три минуты пятнадцать секунд с момента запуска основного двигателя. Ждём разрешения открыть внутренние жилые отсеки на момент сброса перегрузки, – отправил запрос на Землю полковник Рагинин.
– Сколько там, пару минут сейчас задержка связи? – уточнил Джованни. – Какой же всё-таки стыд! Сто десять лет в космосе, а «опорожняться» приходится под себя в тряпки, пока не дадут разрешения на открытие внутренних отделений.
– Ну почему же в тряпки, – рассмеялась девушка. – Анаэробные гель-вставки.
– Да какая разница, пусть даже батарейки подзаряжает, всё равно «под себя», – возмущался, вновь испытывая чрезмерные перегрузки, итальянец.
– А ты как хочешь? Вообще не «ходить»? – с ухмылкой поинтересовался Олег.
– Была же разработка имплантов. Свернули… не профинансировали!
– Те, что якобы будут продукты расщеплять и «запрессовывать»?
– Да, – подтвердил тот.
– Ну, знаешь ли, мне комфортнее живётся, когда я не напичкана всякой инженерной ерундой изнутри, – размышляла Масуйо.
– Хочешь не хочешь, но если СЖО уже подключается, то и ту штуку если бы ввели, пришлось бы ставить, – объяснял полковник.
– Да это и коту понятно, – соглашалась девушка, – просто как по мне, уж лучше так потерпеть. Ничего, сейчас откроются отсеки, всё почистим, обновим.
– Вот и ответ, – доложил полковник, принимая сообщение с Земли и включая его по внутренней связи.
«„Гюйгенс-один“, как слышите? У нас плохие новости. На лунной станции „Звено-один“ произошёл взрыв по непонятным нам пока что причинам. Соседняя исследовательская станция „Альтаир-три“ уже получила доступ и выдвинулась на помощь. Сообщений о выживших нет. Принимая во внимание все факторы, мы приняли решение не останавливать вашу экспедицию на Титан…» – послышалось лёгкое шипение в эфире, означающее то, чтобы запись продолжалась, спустя секунды голос добавил: «…Олег, прими мои соболезнования».
Масуйо, с наворачивающимися на глаза слезами молча смотрела на неподвижного полковника, держащего палец у переключателя связи.
– Слышу вас нормально. Задержка семь минут. Что ж, продолжаем «путь», – сухо произнёс Олег и переключил тумблер.
Члены экипажа межпланетного пилотируемого корабля «Гюйгенс-один», не произнося ни слова, следили за показаниями приборов до поступления следующего сообщения:
«„Гюйгенс-один“, как слышите? Разрешаем развернуть внутренние жилые отсеки в процессе охлаждения двигателя».
– Слышим вас нормально, задержка двенадцать минут. Начинаем развёртку жилых помещений. Двигатель в процессе охлаждения будет находиться ещё семьдесят одну минуту, – передал показания на Землю полковник.
– «Гюйгенс-один», как слышите? Скорректируйте направление торможения, – прозвучал голос с Земли по внутренним каналам связи спустя семь месяцев полёта.
– Слышим вас нормально. Задержка четыре часа десять минут и пять секунд. Запускаем корректировку направления пути торможения, – отчитался полковник.
– Джови, нужна твоя помощь, – позвала Масуйо, – смотри, вот эта разница сейчас наблюдается относительно отчёта с «Титан-Орион».
– Да, странно. Тот ГОК, конечно, потяжелее нас был, но не думаю, что должна быть столь сильная разница в ускорении.
– Вот и я не пойму что-то, – размышляла вслух девушка.
– А что на Земле говорят по этому поводу?
– Пока ничего, точнее, только корректировки чаще получаем.
– Это я заметил. А двигатель как?
– Потребление в разы выше сейчас идёт, тоже не понимаю почему. Олежка, идеи есть?
– Инопланетяне на Титане тянут нас лучом к себе, – усмехнулся полковник.
– Да ну тебя, я серьёзно.
– И я серьёзно. Что-то с притяжением. Не зря же все приборы фиксируют разницу. И чем мы ближе к спутнику, тем сильнее изменения относительно показателей всех старых станций, что летали до Сатурна до нас.
– Время выбрали неподходящее, другие его спутники находятся на более близких орбитах, – предположил итальянец.
– В другое время летели бы два года только в одну сторону, – размышлял Рагинин.
– Ну, будем чаще корректировать и сильнее тормозить. Расчётного топлива всё равно хватит на три, а то и четыре перелёта, – сделала заключение Масуйо.
– «Восход-один»! Как слышно? Думаю, вы успеете ещё получить наше сообщение и отправить нам корректировки! Навигация даёт сбой! Гад, сильные электромагнитные помехи и чёрт знает что ещё. Мы пробуем изменить курс и выйти на орбиту Фебы. Задержка… Чёрт… Шесть часов, может, семь… – под звуки сигнального оповещения пункт управления полётов «Восход-один» получил последнее сообщение полковника ВКС России Олега Анатольевича Рагинина с борта пилотируемого межпланетного корабля «Гюйгенс-один».