Что-то тёплое упало на руку Саванны, которую она прижимала к груди, и она заметила, что плачет. Саванна провела рукой по щеке, чтобы вытереть слёзы.
– Мне жаль, Бью. Я знаю, что тебе тяжело, и я не хочу показаться неблагодарной за то, какую борьбу с собой ты ведёшь, и за то, что ты сейчас сказал, но я не могу продолжать с тобой отношения, когда ты испытываешь такие чувства.
– Ты не можешь остаться, даже если я люблю тебя и обещаю быть рядом с тобой и ребёнком? – Он помотал головой, не принимая её решения. – Я не понимаю этого!
– Я не могу остаться, потому что ты не хочешь меня любить. Ты сам сказал, что это заставляет чувствовать тебя панический страх. Ты пойман в ловушку собственных чувств. Посмотри на себя, – продолжила она и указала на него, когда он хотел её перебить, – ты даже не можешь спокойно закончить разговор, не забившись при этом в угол.
Бью отошёл от стены и подошёл к ней.
– Мой страх не имеет ничего общего с тобой и малышом. Он спровоцирован рисками, которые я не могу контролировать. И да, эти риски наводят на меня панический страх. Я не могу изменить своего прошлого.
– Я знаю. И я понимаю твои страхи. Честно. Если бы речь шла только обо мне и о тебе, я могла бы набраться терпения, ждать и надеяться, что в твоей противоречивой любви разовьётся больше энтузиазма, но так не получится. Наш ребёнок заслуживает с самого первого дня быть безгранично любимым, – Саванна запнулась, пока Бью метался по комнате, как пойманный зверь, – так же, как твой первый ребёнок.
– Это не честно. Я уже не тот мужчина, что был раньше, и нет ничего, ничего... – повторил Бью и ударил кулаком в стену, – что я мог бы сделать против этого. Не думаешь, что я тоже хотел бы стать таким, как прежде? Не думаешь, что если бы у меня были силы каким-то магическим образом измениться, то я бы сделал это? Скажи мне как, Саванна, и я сделаю!
Её сердце разрывалось из-за него... и из-за неё самой.
– Я не знаю, как помочь тебе избавиться от твоих страхов. Мне бы очень хотелось знать, как. Я могу только сказать, в чём мы нуждаемся. Принять меньше будет не честно по отношению ко всем нам. – Больше ей было нечего сказать. Остаться стоять и плакать ничего не изменит. Саванна закинула сумочку на плечо и пошла к двери. – Мне нужно идти.
– Хорошо. – Он опередил её и преградил путь. Каждый сантиметр его тела был наряжён. – Я буду стараться. Пройду терапию или обращусь в церковь. Всё, что хочешь. Только не уходи.
– Речь не о том, что ты должен что-то сделать, чтобы урезонить меня. Это неправильный ответ. Сходи к психологу и пройди терапию, если хочешь этого. Обратись в церковь, если думаешь, что вера поможет тебе найти то, в чём ты нуждаешься.
– Сейчас ты загоняешь меня в ловушку. На данный момент нет ничего, что я мог бы сказать, чтобы убедить тебя остаться со мной.
Саванна проглотила ком в горле и прошла мимо него к двери.
– Я буду присылать тебе по СМС новости о нашем малыше, если хочешь.
Плечи Бью поникли, и он уставился в пол. Саванна подумала, что он скажет, чтобы она катилась к чёрту, но когда он снова поднял голову, она не смогла истолковать выражение его лица.
– Это было бы здорово. – Бью сделал несколько больших шагов и оказался рядом с ней в коридоре. – И было бы здорово, если бы ты писала, как у тебя дела.
Саванна открыла дверь, встала на цыпочки и поцеловала его в щёку.
– Это я могу. – Ей стоило титанический усилий, чтобы не броситься в его сильные, тёплые объятья. Её слабость отобразилась в последнем длинном вздохе. Она сделала его, чтобы запомнить запах Бью. Саванна оторвалась от него, пока её решимость не растаяла совсем. Она часто заморгала, чтобы избавиться от слёз и прошептала: – Береги себя. – Затем она ушла.
Глава 21
Бью ходил по своей комнате туда-сюда не в состоянии сидеть спокойно. Девизы сегодняшнего дня – ловушки, и на данный момент четыре белые стены его квартиры представляли собой одну из них. С воскресного вечера, с момента, когда он вернулся с работы и заметил, что все вещи Саванны пропали, отсутствие тепла и энергии в помещении ощущались как удар кулаком под дых. Как он только жил так до этого?
Одно единственное яркое пятно притягивало его взгляд. Стеклянный букет, который Саванна смастерила для него, стоял на журнальном столике. Маленькая змейка на краю вазы словно высмеивала его. Он отвёл взгляд и увидел коробку, которую мама подарила ему на рождество. Когда Бью вернулся, он поставил её на стол и не обращал на неё внимания. Сейчас он подошёл к ней и снял крышку. На дне лежали четыре фотоальбома. Один из них он узнал из совместного просмотра фотографий с Саванной. Светло-голубой оборот вызывал слишком много свежих воспоминаний. Вместо этого Бью взял белый альбом, а потом сел на диван.
Шёлковая лента спереди была завязана в бант, и что-то в этом зрелище вызвало у него боль в животе. Он раскрыл альбом. Сначала он увидел защитный пергаментный лист, на котором стояло теснёнными серебряными буквами – «Наша свадьба». Проклятье. Он почти снова захлопнул альбом, но уже мог видеть первую фотографию через тонкую полупрозрачную бумагу. Бью перевернул лист и наткнулся на черно-белый портрет Келли в её свадебном платье, сделанный перед окном. Тонкие, белые шторы закрывали его. Она стояла спиной к камере, но повернулась к ней лицом. Было видно её сияющее выражение лица и профиль. Мягкая улыбка играла на её губах. Она выглядела такой молодой и счастливой! Невероятно живой!
На следующей странице было весёлое фото Келли вместе с подружками невесты, которые позировали для камеры как модели фильма «Образцовый самец»40. Бью пролистал дальше. Похоже, в этот день его папа хорошо постарался. Бью замер, чтобы рассмотреть фото со своими свидетелями. Все были одеты в смокинг. Перед церемонией они играли в покер. Бью рисковал, как мог, и выиграл, потому что своим Каре41 победил собранный Хантером Фулл Хаус42. Да, тогда он был счастливчиком.
Были и другие снимки: как он и Келли кормили друг друга тортом, как Хантер произносил тост, который он никогда не забудет, и как они с Келли обнимались и танцевали их первый супружеский танец. Альбом закончился на фотографии их двоих, где они целовались на вечеринке, спрятавшись в углу. Боже, как же он её любил! Бью хорошо помнил этот момент. Ему казалось, что он разорвётся от счастья, и в этом счастье не было сомнений. Этот тип на фотографии не знал страха. С другой стороны, этот тип на фото понятия не имел, что случится в будущем.
Бью отложил альбом и взял следующий. Стёганный, розовый оборот предупредил его не трогать, но он всё равно его открыл. Крошечный, розовый отпечаток ручки и чуть больший отпечаток ножки были видны на первой странице. Внизу стояла подпись «Эбби». Бью провёл пальцами по отпечатку маленькой ручки. Такой маленькой и идеальной! Обжигающие, горячие слёзы застилали его взор, но он смахнул их и перевернул страницу.
И там была она.
«Здравствуй, малышка! Извини, что папочка плачет. Я не знал, что увижу тебя сегодня».
Бью очертил пальцем контуры младенческого личика, пухлые щёчки, умные глазки и маленький ротик, а потом уже начавший формироваться мамин остренький подборок.
Боже. Вой раненного зверя вырвался из его глотки, но он не мог отвести взгляд. Он листал страницы и рассматривал фотографии. Келли в больничной кровати с Эбби на руках, сияющая, как ангел, несмотря на пять часов схваток и эпидуральную анестезию. Он, стоящий у окна и улыбающийся, как идиот, когда впервые взял на руки Эбби.
Бью продолжал листать. На удивление было много фотографий, учитывая то, что ей было всего четыре месяца, когда он её потерял. Снимок с Хэллоуина, где Эбби нарядили в тыкву, заставил его засмеяться, так же как и её чёрно-белая фотография в ванне, когда она плескается в воде и улыбается. Она много улыбалась, и все вокруг неё тоже улыбались. Бабуля, мамочка... папочка. Бью закрыл альбом и провёл рукой по обороту. Эти четыре месяца были самыми счастливыми в его жизни!