Повинуясь внезапному порыву, я целую ее в щеку, для этого мне приходится наклониться. Без каблуков я ростом пять футов восемь дюймов, но всегда ношу каблуки. В ней пять футов один дюйм, и она носит только балетки.
— Давай обменяемся подарками на Новый год, — говорю я ей.
— Ты ничего мне не подаришь, юная леди, — командует Айрин голосом мамы. — Ты подарила мне дополнительный отпуск. Время, проведенное с семьей — лучший подарок, о котором я могу просить, — говорит она шепотом, как будто отдел кадров затаился в тени, готовый потребовать ее увольнения. — Хорошо? Никаких подарков.
Я салютую в знак подтверждения.
Мы оба знаем, что я все равно подарю ей подарок. Это дизайнерская сумочка, которую она никогда бы себе не позволила. Я купила ее несколько месяцев назад, когда увидела на витрине в Сохо. Она огромная, потому что женщина носит в сумочке половину своей жизни, и красная, потому что это ее любимый цвет.
Я заставляю Айрин поклясться здоровьем ее любимой настольной орхидеи, что она уйдет в течение следующих пяти минут, а затем скрываюсь в лифтовом холле. И немного удивлена тем, что чувствую волнение, покидая офис раньше времени.
Я ни на секунду не верю во всю эту шумиху вокруг этой грандиозной метели, но знаю, что люди сойдут с ума, когда начнут падать снежинки, и я бы предпочла в этот момент лежать на диване с бокалом хорошего вина.
Видимо, не только мне пришла в голову эта светлая мысль, потому что лифты приходится ждать дольше, чем обычно. Чтобы исключить возможность неприятной беседы о погоде, я достаю телефон и пытаюсь выглядеть занятой.
Не получается.
— Привет, Кэтрин! Счастливого Рождества.
Я поднимаю взгляд от телефона и моргаю, глядя на мужчину, которого знаю, но чье имя не могу вспомнить.
Майк?
Мэтт?
Хм. Нет. Все, что я знаю, это то, что он новичок из Техаса. Гарри и Джо очень старались «заполучить его», так как он, судя по всему, был одним из лучших юристов Далласа. Я воздерживаюсь от суждений, пока не увижу его в деле.
Майк-Мэтт... Мартин?.. Хм. Все не то.
В любом случае, он... ничего. Около сорока. Каштановые волосы. Кажется, симпатичный.
Я могу позволить себе такой щедрый комплимент, потому что знаю, что он мне не конкурент на роль партнера. Слишком новичок.
За это я награждаю его улыбкой.
— Если ты так говоришь.
Он моргает, но пропускает мимо ушей мой неловкий ответ, когда мы заходим в лифт.
— Готова к этой буре?
— Конечно. У меня здесь лыжи и ракетница. — Я похлопываю себя по бедру.
— Ты шутишь, но я постоянно слышу, что зимний шторм Барри должен быть настоящим монстром.
Я поднимаю взгляд от своего телефона.
— Что еще за Барри?
— Они так его называют. Шторм.
— А под «они» ты подразумеваешь метеорологов, — говорю я таким тоном, каким могла бы говорить об астрологах. Одно из них — псевдонаука. Как и другое.
— Это было главным заголовком практически во всех новостных лентах в течение всего дня. Предполагается, что Барри станет ураганом века.
Я даже не могу удостоить его ответом, но мужчина не понимает намека и продолжает болтать, уткнувшись в свой телефон.
— Черт. Сейчас тарифы просто бешеные, — бормочет он, показывая мне приложение на своем телефоне, как будто это должно что-то значить для меня. — Ты живешь недалеко от центра, верно? Хочешь поедим на одной машине? Ждать всего восемь минут. Неплохо для этого времени суток на Пятой авеню.
Я издаю едва слышный смешок, и он одаривает меня насмешливой улыбкой.
— Что я упускаю?
— Я понимаю, что ты здесь недавно, но... настоящие ньюйоркцы ловят такси, — говорю я ему.
— Как долго я должен быть здесь, чтобы стать настоящим ньюйоркцем? — спрашивает он, недоумевая.
Вероятно, это риторический вопрос, но я все равно рассматриваю его всерьез, потому что это законный вопрос, заслуживающий внимания.
Сколько времени нужно, чтобы стать настоящим жителем Нью-Йорка?
Зависимости от обстоятельств. Терпеть не могу таких расплывчатых ответов, но в данном случае это правда. Некоторые люди могут прожить здесь двадцать лет, но так и не понять, что происходит. Другие, кажется, впитывают город в свою кровь за считанные недели.
— Расслабься, Кэтрин. Я пошутил, — говорит Мэтт-Майк-Мартин. — Думаю, в душе я всегда буду техасцем. Меня это устраивает.
Мы выходим из лифта, и это должно было бы стать передышкой, но вокруг полно людей, и мы вынуждены идти медленно. И вместе.
— Значит, ты останешься в городе на праздники? — спрашивает он.
Уф. Светская беседа продолжается.