— Насколько я понимаю, — вмешивается доктор, прежде чем мы успеваем снова перейти в боевой режим, — такси Кэтрин протаранили на перекрестке. Другой водитель по ошибке нажал на педаль газа вместо тормоза. Парамедики сказали, что, судя по состоянию покорёженного такси, ей очень повезло.
— Да. Я чувствую себя настоящей счастливицей, — бормочет Кэтрин, хотя сарказм был лишен ее обычной фирменной остроты. — Как водитель?
— С ним все в порядке. Он отделался всего парой царапин.
— Хорошо, — рассеянно говорит Кэтрин. — Это хорошо.
— Я бы хотел оставить вас здесь хотя бы на день. Тогда мы сможем оценить состояние, — говорит доктор Палмер.
— Целый день! — восклицает Кэтрин. — Из-за пореза и головной боли?
Доктор впечатляет своей терпеливостью.
— Ну, в дополнение к стандартному наблюдению после сотрясения мозга, вам также понадобится кто-то, кто будет менять повязку на вашей спине каждые несколько часов. Чтобы избежать инфекции. Если только у вас нет кого-то, кто мог бы оставаться рядом с вами круглосуточно в течение следующих нескольких дней, чтобы помочь, вам придется остаться здесь.
Ни доктор, ни Кэтрин даже не рассматривают меня как возможного кандидата на эту роль, и я чувствую облегчение. Наверное.
Кэтрин колеблется лишь мгновение, прежде чем решительно кивнуть.
— Без проблем. Как только получу свой телефон, я позвоню Джоэлу.
Я вскидываю голову. Джоэл? Кто, черт возьми, такой Джоэл?
И почему меня не покидает ощущение, что мне знакомо это имя?
— О. Ну, отлично. — Доктор улыбается с некоторым облегчением. — Я выясню, где ваши вещи, и попрошу их принести.
Он останавливается в дверях и оборачивается.
— Я не могу отпустить вас, пока не приедет Джоэл. Нам нужно будет объяснить ему, как менять повязку и на какие симптомы следует обратить внимание.
— Конечно, конечно. Он, наверное, с ума сходит от беспокойства и ждет, когда я выйду на связь.
Потому что я внимательно слежу за Кэтрин. И потому что когда-то знал ее так же хорошо, как самого себя, я вижу ложь.
И внезапно вспоминаю, почему имя Джоэл так знакомо.
Мое сердце сжимается от смирения. Джоэл не придет Кэтрин на помощь. Либо я, либо никто.
Я почти не сомневаюсь, что, если бы у Кэтрин был выбор?
Она бы ушла одна.
ГЛАВА 11
КЭТРИН
23 декабря, 12:57
— Джоэл, Кэтрин? Серьезно? — говорит Том.
Я сохраняю невозмутимое выражение лица, хотя мой мозг только что обругал меня точно такой же фразой.
Джоэл, Кэтрин? Серьезно?
Почему я использовала это имя?
Почему не Пит, или Девон, или Джек? Почему использовала то единственное имя, которое разоблачило бы мою ложь перед Томом? Возможно, моя черепно-мозговая травма серьезнее, чем предполагал доктор, потому что я знаю, что лучше не терять бдительности в присутствии моего бывшего.
И все же я делаю все возможное, чтобы сохранить ложь. Вскидываю подбородок и бросаю на Тома презрительный взгляд.
— Да. Серьезно. Новый любовник. Очень мужественный.
— Угу, — говорит Том, придвигаясь ближе к кровати. — Лучше описать его как... мясистый.
Черт побери.
— Не будь странным, Том.
Моя отговорка не срабатывает. Не то чтобы я на самом деле этого ожидала.
Том на секунду закрывает лицо обеими руками, а затем медленно опускает их вниз, выглядя измученным и раздраженным.
— Кэтрин, мы оба знаем, что твой Джоэл — это кактус. Почему у тебя до сих пор эта штука?
— Ты сказал, что я не смогу сохранить ему жизнь. Я хотела доказать, что ты ошибаешься. Это то, ради чего я живу.
— Потрясающе. Рад видеть, что ты перестала быть самым упрямым, гордым и нелепым человеком из всех, кого я знаю.
Я игнорирую это и протягиваю руку, чтобы потрогать повязку на спине. До того, как доктор заговорил об этом, все мое внимание было приковано к пульсирующей боли в голове. Но теперь, когда знаю о порезе, это все, о чем я могу думать. Я хочу знать, с чем имею дело, раз уж мне придется самой о себе заботиться.
Через мгновение разочарованно вздыхаю и опускаю руку, потому что не могу до нее дотянуться. Для женщины, решительно настроенной на самодостаточность, повязка буквально не могла оказаться в худшем месте.
Том внимательно следит за каждым моим движением, и мне это ни капельки не нравится. Я хмуро смотрю на него.
— Что ты до сих пор здесь делаешь, Том? Разве тебе не нужно успеть на самолет? Домашние зефирки, которые нужно сделать, знаменитый болоньезе твоей мамы на двадцать третье декабря, который нужно съесть?