— Нам же сказали, что остров необитаем! — включился в разговор Артур.
— А где Василий? — оглядываясь по сторонам, спросил подошедший Фима. — Дарья вон идет к нам. Наверное, тоже испугалась.
— Точно, Вася! А я сразу не понял, что так насторожило в этом крике. Это же его голос! — Великопольский встал и направился в ту, сторону, откуда был звук. Потом обернувшись, удивленно спросил у сидевших мужчин:
— Чего сидим? Кого ждем?
— А вдруг, это не Вася, а какие-то пещерные люди так нас заманивают? — Артур не горел желанием идти с Павелом.
— На этом острове один пещерный человек — наш курьер. Артур, Фима, пойдемте со мной, спасать юного натуралиста. А вы, Платон Станиславович, оставайтесь с женщинами, успокойте их, только пока ничего не говорите о наших догадках, — Великопольский так уверенно давал распоряжения, что все его сразу же послушались.
Васю нашли без труда. Он так и стоял у цветущего кустарника, боясь пошевелиться.
— Студент, что случилось? Чего орешь, как потерпевший?
— Мужики, меня того… змея укусила, кажется…
— Так укусила или, кажется?
— Укусила, точно! Такая огромная!
— Покажи, где? Ты что стоишь, как статуя?
— А я не могу пошевелиться! Меня руки-ноги не слушаются! — ответил Вася срывающимся голосом. — Ой, наверное, и голос пропадает. Простите меня за все! Передайте Нюсе, что я почит любил ее…
— А я где-то читал, что так и происходит при укусах змей. Сначала отнимает конечности, а потом все! — проявил свою эрудицию Берёза.
— Что все? — не на шутку испугавшись, спросил Фима.
— Остановка дыхания и все, конец! — пояснил Артур, сделав выразительный жест рукой.
У Васи глаза открылись еще шире, он покрылся холодным потом, дыхание стало учащаться.
— А что надо делать в таких случаях? Какая помощь? Не помнишь? — Фима искренне переживал.
— Точно не помню, но вроде бы надо яд удалить…
— Как?
— Сказал же — не помню! Я давно читал, не думал, что может пригодиться…
— Значит так, несем его в лагерь. У нас там аптечка, а еще типа доктор или кто она там такая, — снова распорядился Великопольский. — Взяли!
— Так ее же нет. Они же с Никитиным где-то бродят, — напомнил Артур.
— Будем надеяться, что они уже вернулись.
— Мне бы с Нюсей успеть попрощаться, — умирающим голосом прошептал Вася.
Тем временем в лагере обстановка становилась все более напряженной. Станиславович, делегированный для поддержания спокойствия, произвел прямо противоположное действие, так как не смог сдержать напор женской половины сотрудников, и практически сразу же выложил все, что знал, еще немного добавив от себя. Дарья, подойдя, наблюдала уже знакомую картину: Нюся рыдала, Элла с Валей ее успокаивали, хотя, на сей раз, и сами волновались за своих мужчин, Ершов просто метался между ними.
С большим трудом получив от Станиславовича пояснения по поводу царившего большого переполоха, Дарья с неподдельной тревогой спросила:
— А где Ростислав с нашей психологшей?
— А они еще не возвращались, — ответила Валя. — Уже довольно поздно. Хотя бы с ними было все в порядке. И так для одного дня достаточно переживаний. Еще с Васей неизвестно что…
— Да что там волноваться по поводу Кита и этой дамочки. И так все понятно. Он свободный мужчина и у нее я обручального кольца не заметила, — Элла посмотрела на Дарью, ожидая ее реакцию.
Но Дарья не слушала, ее тревога росла с каждой минутой, ей было не до колкостей Эллы. Её раздирало на части, она боялась, как бы с ним ничего не случилось, и в то же время мучилась от ревности.
Тем временем спасательный отряд под предводительством Великопольского быстренько доставили в лагерь пострадавшего.
Нюся, увидев в каком состоянии курьер, неожиданно успокоилась и присела рядом с импровизированной кроватью, которую соорудили наспех специально для него. Она взяла его за руку и начала поглаживать по волосам, Вася открыл глаза:
— Нюся, мне кажется я тебя люблю, я хотел сделать тебе приятное, а получилось, как всегда…, - он говорил с большим трудом.
— Молчи, я все знаю. Побереги силы. Сейчас вернется Майя и все будет хорошо. Ну, где же она?
— Не думаю, что она сможет мне помочь, слишком поздно. А, может, так и правильнее. Ты — самая замечательная девушка на свете и заслуживаешь лучшего, самого лучшего, а не такого, как я. Прости меня, если сможешь за все. И еще — возьми цветок, он такой же красивый, как и ты.
— Не говори так. Ты для меня и есть самый лучший и другой мне не надо, а цветок, действительно, очень красивый. Спасибо, — она вдохнула сладковатый аромат цветка и, наклонившись, поцеловала несчастного в лобик.