— А мне — понятные! — воскликнула Валя. — Шепелев в своей книге «Путь к себе» рассказывает, что у китайских буддистов лань олицетворяет любовную страсть. Да, Дарья Андреевна?
— Да, Валюша. Так, вспомнилось, — добавила она растеряно.
— Какой же мужчина, этот Шепелев! Красивый, образованный, интересный собеседник, — Валечка с таким восхищением рассказывала, что Артуру пришлось кашлянуть, чтобы напомнить о своем присутствии.
Пока говорила Валя, Ростислав тоже вспомнил, и вновь испытал ревность.
— Ого! Да у нас тут от страстей скоро крышу снесет! — Великопольский уже не мог молчать.
— Какие страсти? — не понял Станиславович. — Майя, читайте дальше.
— Ну, и наконец, последняя "темная лошадка". Не открою секрет, что это Павел Сигизмундович. Очень интересно!
Первое животное отгадали сразу — крокодил — злой, зубастый и зеленый.
— А я-то думаю, чего это ты зеленый? А это же сущность твоя наружу выходит, — захохотала Дарья, народ поддержал.
— Жаль, что тебя не Геной зовут. У нас же и Чебурашка есть! — Артур не забыл про "не орел".
Хохот возобновился с новой силой.
Великопольский изображал полное безразличие, хотя внутри все бушевало, но он решил, что не доставит такого удовольствия им — видеть, что его вывели из себя их плоские шуточки.
Уже совсем потемнело и Майя поспешила перейти к следующему рисунку Великопольского. Это был…
— Таракан? — удивился Вася.
— Какое точно определение Великопольского! — сострила Дарья
— Сам ты таракан! Это паук! — Великопольский злился.
— Итак, для окружающих наш автор — коварный, постоянно плетет паутину, хищник, — прочитала Майя.
— Да уж, точнее и не скажешь, — вздохнула Валя.
— А я всегда подозревала, что ты просто вредное насекомое, — улыбнулась Дарья Павлу, тот сжал кулаки и заскрипел зубами, но ответить не успел, потому что Майя уже демонстрировала его третий "портрет".
На последнем рисунке красовался холеный, в меру упитанный кот. Народ притих, ожидая характеристики этого зверя, жившего в душе Павела Сигизмундовича.
Майя не заставила себя долго ждать:
— Свободолюбивый, не приручаемый, мягкий.
— О, как! А в душе ты не так грозен! — хмыкнула Дарья.
— И симпатичен! — подхватила Валя.
Народ снова развеселился и даже Великопольский перестал злиться и мило улыбался шуточкам в свой адрес. После того, как все было зачитано, народ отправился на боковую.
Все улеглись. На обеих половинах дома установилась тишина, нарушаемая только посапыванием и похрапыванием. Дождь все не прекращался.
Среди ночи на женской половине крыша не выдержала испытание стихией и рухнула на мирно спящую любительницу тестов, окатив ее прохладным душем.
Послышался душераздирающий визг, сработавший лучше самого модного будильника.
Все в испуге повскакивали. Мужчины поняли, что кричат дамы и рванули к ним.
Видимость была слабая, потому разобрались в чём дело не сразу. Когда, наконец, выяснили причину диких криков, оказалось, что в женской половине теперь совершенно невозможно спать из-за льющего везде дождя. Потому приняли единственно правильное решение — ночевать все идут в мужскую спальню, а ремонт отложили до утра.
— А я же вас предупреждал, со страстью надо быть поосторожней, а то крышу снесет! И вот результат! — Великопольский показал на дыру.
Майя вся промокла и начала дрожать. Ростислав подошел и заботливо накинул на нее свое одеяло и приобнял. Дарья заскрипела зубами и отвернулась:
— Мать Тереза!
Все двинулись в мужскую опочивальню. Станиславович распорядился и к огромному разочарованию многих, мужчины потеснились и легли на одну сторону, а женщины — на другую. Довольно быстро дамы устроились на новом месте. И после нескольких отпущенных со всех сторон скабрезных шуточек довольно быстро успокоились и под мерный шум дождя уснули.
Утро стало для всех добрым, проснувшихся встретило яркое солнышко. Народ, выходя из жилища, улыбался ему и соседу. Жизнь снова налаживалась. Выяснили, что повреждения нанесённые дождём не так уж и велики, ремонт занял не так немного времени.
Пока мужчины чинили крышу, женщины колдовали на кухне.
После завтрака вспомнили об отложенном из-за непогоды "дружеском" матче. Вася с Артуром сгоняли проверить поле на предмет пригодности для игры. Их вердикт был — играть можно. Начались приготовления. "Игроки" разминались, зрители потирали руки, предвкушая интересную игру, только Великопольский был невесел.