— Сектанты помидорами не угощают. Обычно на столы выставляют чай, пирожки, мармелад, конфеты разные.
— Тем более будь осторожен. Мармелад горстями из коробки не выгребай, конфетами полный рот не набивай. Если увидишь на столе пирожки, а дотянуться до них не сможешь, то скатерть на себя не тяни, а вежливо попроси соседа передать тебе всю тарелку. Понял?
— Понял.
— Еще у тебя есть дурацкая привычка щуриться и закрывать глаза во время еды.
— Это от удовольствия. Если жратва вкусная, глаза у меня автоматически закрываются, сами по себе.
— Ну, придумай там чего-нибудь, я не знаю. Пальцами их придерживай. В общем, не пугай гостей зажмуренными глазками и раздутыми щеками. А то выглядишь как утопленник, честное слово.
Когда приятели вошли на территорию кладбища и зашагали по главной аллее, у Вадика упало настроение. Глядя на могильные плиты, кресты и обелиски, он спросил:
— Слушай, Пузырь, а почему во всех сектах свистят о конце света?
— Чтобы зацепить, задеть человека за живое и привлечь внимание. Ты заметил, что по ящику и по радио обычно передают плохие новости? Это потому, что плохие новости вызывают сильные эмоции: беспокойство, негодование, злость, ненависть. Самое древнее и сильное чувство — страх. Вспомни, как неприятно оказаться в полной темноте, ведь в темноте есть что-то непонятное, а непонятное может быть смертельно опасным. В то же время страх притягивает внимание, как закрытая дверь в незнакомую комнату. Вот они и пугают, чтобы привлечь внимание и заманить в секту больше народу.
— Чего-то я не вижу связи, — с сомнением произнес Вадик.
— Напряги чайник и увидишь. Когда ты чего-нибудь боишься, то ни на чем другом не можешь сосредоточиться. Хочется, чтобы кто-нибудь тебя успокоил, обнадежил. Короче, хочется слиться с толпой, уйти в секту, в банду, в какую-нибудь группировку, одним словом, в стадо. Недаром же говорят, что на миру и смерть красна, типа с толпой помирать не так страшно.
— Понятно. Стадами управляют пастухи. Они используют стадо в своих целях, ну, стригут шерсть, типа разводят на бабки.
— Во-во, разводят по полной программе.
Приятели прошли по боковой аллее, мимо раскидистых деревьев и высоких кустов, за которыми Вадик в прошлый раз потерял Дину. На задворках кладбища обнаружили широкий пролом в железобетонном ограждении, пролезли через него и увидели вдалеке двухэтажное здание заводского клуба.
— Ни в коем случае не разговаривай с сектантами, — предупредил Пузырь Вадика, когда они приближались к клубу. — Оглянуться не успеешь, как они тебя заболтают, охмурят и затащат в свою секту. Если вдруг тебя окружит толпа сектантов и начнет обрабатывать, задай себе вопрос: «Что я здесь делаю? Кто эти люди? Зачем мне это нужно?» Учти, обработка начинается сразу, с порога. У тебя нет жизненного опыта, ты психологический лох, поэтому такие, как ты, в первую очередь попадаются на крючок.
— Я не лох, — оскорбился Вадик. — Если я — лох, то ты — лох в квадрате.
— Зря обижаешься. Я тебе добра желаю. Ты ведь раньше никогда не сталкивался с сектантами, а я на примере брата узнал, как они ловко мозги пудрят.
— Какой толк от этих знаний?
— Теперь мне очень сложно доказать, что я, например, должен украсть у матери золотые сережки, продать их, а на вырученные деньги купить десяток медальонов Алана Крайнова, чтобы потом торговать ими у кладбища. Я на такую туфту не куплюсь, а вот Динка Кирсанова скорее всего повелась, и ты можешь купиться на раз.
— Если все так запущено и секта однозначно людей на деньги разводит, значит, ее надо запретить, она должна быть вне закона, — предположил Вадик.
— Вне закона должны быть преступления, а не какое-нибудь вероучение. Ни один сектант не признается в том, что он волдырь конкретный. Наоборот, все они твердят, что делают доброе дело, хотят достичь гармонии, наставить на путь истинный, короче, сплошной Гринпис и дружба народов.
Перед входом в клуб людей было полным-полно. Толпа состояла в основном из женщин среднего возраста и подростков. Никто не скучал. Женщины болтали друг с другом. Подростки пили газировку из жестяных банок, пританцовывали под быстрые и живые мелодии, которые доносились из динамиков магнитол. Это больше напоминало атмосферу перед концертом поп-звезды, а не презентацию новой книги малоизвестного биоэнерготерапевта.
— Странная публика, — сказал Вадик, оглядываясь. — Я думал, что увижу здесь только наших ровесников, ведь, насколько я понял, индиго — это подростки. Что здесь делают эти тетушки?
— Следят за своими детьми-индиго. Когда мой брательник спутался с сектантами, то жизнь его семьи замерла; особенно мать переживала. Она вслед за братом ходила в секту, пыталась вытащить его оттуда. Короче, глаз с него не спускала. Эти несчастные тетки — мамаши индиго, сто процентов, — сказал Пузыренко, окидывая взглядом женщин.