— Пока не знаем, — сказал Майк. — Но чем нас больше, тем проще становится докопаться до истины. Понимаешь, мы обнаружили некие закономерности… Скажи, Юль, у тебя в… твоей постройке были полки с модельками?
— Ну да. В прошлой жизни я увлекалась всем, что связано с океаном. Он-то меня и погубил…
— Постой, постой! — выкрикнул Колян. — Мысля́ пришла! Майк, а я знаю, как тебя шарахнуло! Электричкой или чем-то, что с ней связано. Может, ты с моста на контактный провод попи́сал в дождь?
— А ты, по этой логике, с мотоцикла грохнулся? Надо было шлем надевать!
— При чём тут шлем? Он только черепушку защищает, профан! Для шеи нужно «ошейник» — специальный протектор покупать.
— А я слышал, что байкеры специальные кожанки носят, с высоким воротником и защитными вставками, чтобы шею и позвоночник защитить.
— Да ладно, большинство ездит в обычных косухах, а в косухе шея голая, как у стервятника. И ваще, я не байкер!
— А кто ты, родной? Ну давай, вспоминай, это важно! Только по земле больше не катайся, не шокируй девушку…
— Жестокий ты, Микаэлло! — сплюнул Колян. — Я думаю, мы со временем всё вспомним, даже то, что не хотим. У нас тут что-то вроде психотерапевтической группы наклёвывается. Не удивлюсь, если скоро ещё кто-нибудь к нам зачешется.
У Юльки явно была депрессия. Майк усадил её в своё любимое кресло в Хижине и пытался утешать. А Колян обнаружил: то, что он просит у солнца, теперь появляется в жилище Майка, а не в его собственном. Мотолюбитель бегал наружу и обратно, заказывал у солнца всякие вещи и болтал всякую чушь. В своё бунгало ему возвращаться было теперь без надобности, хотя оно маячило неподалёку.
— А может, мы, типа, в чистилище, — предположил Колян, вернувшись в очередной раз с Пустоши и раскуриваю сигару, которую только что сотворил вместе с «Зиппо». — И сейчас решается, возвращать нас обратно на Землю или отправить дальше по лестнице космической эволюции? На Венеру, там, с летающими рыбами или в созвездие Рака? Вот тебя, Юль, держит что-нибудь на Земле?
— Я не знаю. Парень у меня остался, но мы с ним часто ссорились. Наверное, мы работали океанологами…
— А чего ты любила?
— Океан любила, дельфинов, осьминогов… Осьминоги, знаешь, какие умные, умнее многих позвоночных! Я, вообще, откуда-то из Приморья…
— А я всё гадаю, что у тебя за акцент, — встрял Майк. — Не переживай, Юль, вернёшься ты в своё Приморье.
— У владивостокцев нет акцента! — резко сказала Юлька. — А что вернусь — так это навряд ли. Говорю же вам: мы все умерли.
— Опять завыла, — расстроился Колян. — Как можно быть такой пессимисткой? По-любому, когда-нибудь мы отсюда свалим. Ничто не может длиться вечно.
— А если может? — оживился Майк. — А давайте налаживать жизнь здесь. Построим город, с подземкой, с надземкой. Инфраструктуру, короче, забацаем, супермаркеты. Там, глядишь, и другие жители появятся.
— У тебя есть на это энергия? — удивилась Юлька. — Или оно тебя всегда слушает? Я даже не смогла его упросить вернуть мне мой земной облик. Оно хочет, чтобы я всегда помнила, что являюсь утопленницей.
Майк выбежал из Хижины, через минуту вернулся обратно, посмотрел на себя в зеркало и сказал одно слово: «Блин!»
Юлька грустно усмехнулась, а Колян выбросил свою сигару в открытую дверь.
— Юль, а ты помнишь, как звали твоего парня? — спросил Майк, когда они вышли прогуляться по Пустоши.
— Помню: Руслан.
— И как у вас с ним было?
— Как у всех. Ссорились, мирились, снова ссорились.
— Что если Колян прав, и мы все в чистилище? Остались у тебя незаконченные дела на Земле?
— По-моему, «чистилище» — это что-то другое. Там то ли расплачиваются за грехи, то ли их искупают, чтобы попасть в рай. Скорее уж, мы — в астральном мире.
— То есть мы — призраки?
— А ты задумывался: кто такие призраки? Люди называют призраками жителей других миров, в том числе астрального. Про голографическую проекцию, отображающую живого человека, тоже можно сказать: «это призрак». Но при этом она воспроизводит человека, который реально существует, просто находится в другом месте. Возможно, жителям других миров кажутся призраками живые люди с Земли.
— Юль, я вот подумал… может, человеческое сознание не умирает? Может, оно бесконечно?
— Скорее всего, так и есть. Но менять один мир на другой крайне болезненно. Зачастую сознание оказывается в худшем мире, чем предыдущий. Кроме того, за ним из прошлой жизни тянется шлейф…
— Вот поэтому мы и выглядим мертвецами! А может, нам нужно не вспомнить то, что мы забыли, а забыть то, что помним? Тогда сознание очистится и переместится в новый мир?