«Все на палубу, стройся!»
Мы поспешили собраться вокруг него.
«Черт побери! — сказал он. — Все мои сомнения теперь развеялись. Вы мужчины, а не дети, к чему мне скрывать от вас то, что я понял? Посмотрите хорошенько на англичанина: у него бюст в качестве носовой фигуры, блинда-трисы с простыми талями и что-то новенькое над верхними рифами фор-марселя. Так вот, это просто-напросто фрегат!»
«Фрегат, черт возьми!»
«А знаете, что это за фрегат? Это же проклятая "Сивилла", чтоб ей пусто было! Нам придется постараться, чтобы отделаться от нее, но ведь в конце концов я тоже не полный дурак; дай мне только привести судно поближе к ветру, и тогда любопытно будет поглядеть, как они примутся догонять нас. О, — воскликнул он, сжимая кулаки и скрежеща зубами, — если б только я не лишился половины своих людей, разбросав их по захваченным судам, которые пришлось отправить на Иль-де-Франс, черт побери, хотя никакого проку от этого мне не было, я бы позволил себе прихоть сказать пару слов этому англичанину, устроив потеху на четверть часа! Но с тем сокращенным экипажем, какой у меня есть, я не могу доставить себе такое развлечение, ведь это значило бы принести "Доверие" в жертву, не имея никакой надежды на успех; что ж, придется обмануть англичан. Но какую хитрость придумать, на какую приманку их поймать?»
Сюркуф перешел на корму, сел там, опустив голову на ладони, и глубоко задумался. Через несколько минут он нашел то, что искал, и вовремя: нас отделяло от «Сивиллы» уже не более половины расстояния пушечного выстрела.
«Английские мундиры!» — крикнул капитан.
На одном из последних захваченных нами судов были обнаружены двенадцать ящиков с английскими мундирами, которые везли в Индию; предвидя, что рано или поздно они принесут ему пользу, Сюркуф приберег их на борту «Доверия».
Стоило Сюркуфу произнести эти слова, которые понял каждый, и тревогу на всех лицах сменила улыбка; тотчас же из трюма вытаскивают сундуки и в твиндеке раскладывают английские мундиры; каждый моряк спускается в один люк, будучи во французском платье, а поднимается через другой одетым в красное: не прошло и пяти минут, как на палубе стояли сплошь англичане.
По приказу Сюркуфа десятка три наших матросов подвешивают руки на перевязь, другие обматывают головы окровавленными тряпками: чтобы добыть кровь, пришлось пожертвовать курицей. Тем временем к надводному борту судна, снаружи, приколачивают деревянные доски, призванные изображать заделку пробоин от пушечных ядер; затем ударами молота ломают планширы наших корабельных шлюпок. И, наконец, настоящий англичанин, наш главный переводчик, облаченный в капитанский мундир, завладевает вахтенным мостиком и рупором, в то время как Сюркуф, одетый простым матросом, встает рядом с ним, готовый подсказывать ему то, что следует говорить.
Наш мичман, славный малый по имени Блеас, напяливает себе на голову шлем английского офицера и подходит к вахтенному мостику, на котором стоит Сюркуф.
«Я в вашем распоряжении, капитан, — говорит он, — и надеюсь, что вы одобрите мой маскарад».
«Выглядишь превосходно, — со смехом говорит ему Сюркуф, — однако время маскарада и шуток прошло. Слушай меня с величайшим вниманием, Блеас, ибо поручение, которое я тебе дам, имеет чрезвычайно важное значение; у тебя две причины его исполнить: во-первых, ты племянник судовладельца "Доверия" и заинтересован в успехе наших действий, а во-вторых, ты превосходно говоришь на английском языке; кроме того, я безусловно доверяю твоей храбрости, твоей сообразительности и твоему хладнокровию».
«Капитан, мне нечего больше сказать вам, кроме как повторить: я целиком в вашем распоряжении».
«Благодарю. Сейчас ты сядешь в ялик, Блеас и отправишься на борт "Сивиллы"».
«Через десять минут, капитан, вы увидите меня на ее палубе».
«О, ни в коем случае, — промолвил Сюркуф, — дело куда сложнее. Я хочу увидеть, как через пять минут после того, как вы погрузитесь в ялик, он даст течь и пойдет ко дну».
«Серьезно?… Ну что ж, я не против того, чтобы ялик дал течь, не против того, чтобы пойти ко дну вместе с ним, не против того, чтобы меня загрызла акула, пока я буду спасаться вплавь. Но в первую очередь я хочу понять, как все это поможет спасти "Доверие”».
«Веришь ли ты, что я не желаю тебе зла, Блеас?»
«Разумеется, капитан».
«Так вот, не требуй от меня объяснений».
«Итак, для меня все закончится благополучно; ну а для людей, которые отправятся вместе со мной?»