— Я знаю, — шепнула на ухо мужу г-жа Сюркуф.
— Ты знаешь?
— Любовная печаль.
— Как ты догадалась?
— Сквозь прореху в его рубашке я увидела, как на груди у него блеснула золотая цепочка, на которой висит медальон с алмазным вензелем.
— Возможно, насчет любви ты угадала верно, — сказал Сюркуф, — но что заставило столь благовоспитанного человека наняться простым матросом?
— Относительно этого я ничего не знаю, — сказала она.
— Но именно в этом и состоит секрет, — промолвил Сюркуф.
На другой день Рене разбудили Сюркуф и метр Стальная Рука.
Хорошенько подумав ночью, а главное, получив добрый совет от Сюркуфа, фехтмейстер явился принести Рене свои извинения.
LIV
ОТПЛЫТИЕ
Через неделю после событий, о которых мы только что рассказывали, то есть ближе к концу июля, крепостные стены Сен-Мало, обращенные на внутреннюю бухту и внешнюю гавань, равно как и скалы Сен-Сервана, исчезнувшие ныне под насыпной дорогой, были усеяны зрителями, жаждавшими увидеть зрелище, которое почти каждый день повторяется в морских портах, но, тем не менее, никогда не наскучивает; все корабли в порту были украшены флагами, на всех домах, обращенных лицом к порту, развевались стяги, а из глубины внутренней гавани выплывал необычайно красивый бриг водоизмещением в четыреста тонн, который буксировали четыре лодки с двенадцатью гребцами на каждой; все они распевали, перекрывая шум толпы и отбивая каждый слог, следующую корсарскую песню, призванную вселять бодрость в гребцов:
В это время буксирные лодки и бриг вступили в узкий фарватер, отделявший Сен-Серван от Сен-Мало, и под бушпритом открылся взорам превосходно изваянный из дерева скелет в саване, поднимающий могильную плиту и являющийся взору.
Это был «Призрак», только что построенный на собственные деньги капитана Сюркуфа: предназначенный для того, чтобы плавать в тех водах, что уже стали театром подвигов храброго капитана, он должен был появиться, словно призрак, в Атлантическом и Индийском океанах.
Едва вся эта толпа, усеявшая скалы, забравшаяся на крепостные стены и скопившаяся в окнах, оказалась, так сказать, в соприкосновении с людьми в лодках, она в едином порыве закричала: «Да здравствует "Призрак”! Да здравствует его экипаж!», на что гребцы, подняв весла и поднявшись сами, ответили криком: «Да здравствует Сюркуф! Да здравствует Франция!»
Пока малоинцы пересчитывали шестнадцать 12-фунтовых орудий, высовывавших сквозь порты свои шеи, не говоря о длинной 36-фунтовой пушке на поворотном столе, установленной на носу, и с удивлением взирали на то, что из капитанской каюты выглядывают жерла двух 24-фунтовых орудий, матросы снова сели и продолжили петь, буксируя корабль дальше, вплоть до фасада дома Сюркуфа: