РОМАН «ЭКВАТОР. ЧЕРНЫЙ ЦВЕТ&БЕЛЫЙ ЦВЕТ»
ОТ АВТОРА
Люди и события, описанные в этой книге, являются вымышленными. Возможное совпадение имен героев с именами действительно существующих людей случайно. Реальными прошу считать только Западную Африку, Амазонию и Ближний Восток. Они действительно такие, какими их увидел главный герой. И какими однажды увидел их я. Мой друг, журналист Сергей Потимков, прочитал мне как-то свое стихотворение, из которого мог бы получиться отличный эпиграф:
Но эпиграф к чему? У этого романа свои эпиграфы, и я не вправе их менять. Знаете, почему? Потому что придуманные тобой герои начинают жить своей жизнью. Не ты пишешь диалоги. Они сами ведут свой разговор посредством твоей руки. Тебе кажется, что ты придумываешь сюжетную линию, а она, вопреки твоему желанию, сама складывается в причудливый запутанный вензель. Потому что это не линия сюжета, а линия судьбы. Героев.
Герои. В этой книге они совершают героические поступки. А потом, — сразу же после того, как! — с легкостью превращаются в подонков. «Так не бывает,» — возможно, скажете вы. Бывает. Черный цвет, встречаясь с белым, всегда рождает серый. Зеркало, в которое вы смотрите, некому протереть до идеальной чистоты.
После первой своей командировки в «настоящую» горячую точку мне показалось, что я понял все о войне. Как журналист. Психолог. И стратег. Стратегия оказалась доморощенной. Психология — надуманной. Десять лет спустя я внезапно почувствовал, что о войне ничего не знаю. Потому что истинное благородство чувств и поступков — там! — я встречал у людей, которые в мирной, спокойной, обстановке были подонками и негодяями. А общепризнанный пример для подражания как-то быстро терял в зоне боевых действий все свои положительные качества. Грязь и гниль никогда не бывает черной. Только серой.
Я писал эту книгу от случая к случаю. Иногда терял к ней интерес. А иной раз стучал по клавишам изо дня в день. Я же говорю: герои начали жить самостоятельно и сами вели свою историю туда, куда им заблагорассудится. У меня на глазах они жестоко сражались друг с другом, торговали оружием и алмазами, бросались миллионами и тряслись над грошами. И любили друг друга — так откровенно, что от неловкости хотелось отвернуться. Но мне пришлось досмотреть их историю до конца. До последней строчки. Впрочем, военные люди, а также путешественники и авантюристы всех мастей, никогда не говорят «последней», но только «крайней». Я не предал своих героев. И хочу, чтобы до крайней — крайней! — строчки вы тоже оставались с ними.
С уважением к своим читателям и своим героям,
Андрей Цаплиенко
ГЛАВА 1 — С ЧЕГО ВСЕ НАЧАЛОСЬ
Департамент криминальной юстиции,
Отдел исправительных учреждений,
Исправительное учреждение «Полонски» с максимальным уровнем безопасности,
Южный Ливингстон, Техас, США
Список личных вещей заключенного №000981:
1) Перстень мужской желтого металла с прозрачным камнем, грубой обработки, ориентировочная стоимость н/о;
2) Медальон нагрудный круглый, желтого металла, диаметр 3 (три) см, ориентировочная стоимость н/о;
3) Книга иллюстрированная, название «Полная энциклопедия современной авиации», автор Дональд Дэвид, язык английский, ориентировочная стоимость $34,73;
N.B. Закладка на главе «Локхид Си-130 Геркулес» в виде обрывка дермантина прямоугольной формы, цвет красный, с надписью на испанском языке;
4) Коробка из под сигар «Hoyo de Monterrey», производство Куба, ориентировочная стоимость н/о;
5) Рукопись, 325 (триста двадцать пять) стр., формат А4, ориентировочная стоимость $3,57, определена по стоимости канцелярской бумаги, использованной заключенным.
Я никогда не задумывался над этим вопросом, потому что на это просто не было времени. И только сейчас, когда я оказался лишен возможности действовать, я принялся вспоминать. И вспомнил ту ключевую фразу, и даже ту интонацию, с которой произнес ее Леша Ломако:
— Целься в яйца! Стреляй в пах!
Неужели это и было началом всего?
«В голову попасть трудно,» — пояснял Алексей, только-только вернувшийся из какой-то секретной дальней арабской страны. — «В сердце бессмысленно. Получив пулю в сердце, человек может еще некоторое время бежать и стрелять. Тебе ведь главное не убить врага, а обезвредить его. Поэтому целься в яйца.»
Предельно простое объяснение, изложенное ровным тоном. Ну, может быть, не совсем ровным, ведь я был в наушниках, а под ними, в ушах, еще гудел грохот пистолетных выстрелов, минуту назад многократно отраженный бетонными стенами стрелкового тира.
Это был самый обычный тир, стоявший посреди парка на окраине рабочей слободки. Зимой в тире было слишком холодно, летом — жарко. С первым снегом на огневом рубеже зажигались газовые обогреватели, которые недовольно шипели всякий раз, когда завхоз подносил к ним спичку — только так их можно было зажечь. Но мощности газовых горелок явно не хватало. Рубеж бойницами выходил на огневую зону. Она находилась под открытым небом, и холодный ветер заносил обрывки холода и снегопада в окошки бойниц, срывая фанерные заслонки. Благословенные и спокойные семидесятые были в самом разгаре. Молчаливый и ленивый апогей застоя уже разметил будущее всех и каждого, наполнив воздух недоговоренностью военных тайн. И одной из этих тайн — для меня, во всяком случае — был Леша Ломако, тренер по стрельбе.
Однажды нам, бесцельно шатавшимся по городу семиклассникам, захотелось подержать в руках настоящее оружие. По этому поводу мы забрели в стрелковый клуб на окраине. «Дадите пострелять?» — спросили мы на входе. «Дадим, чего ж не дать,» — ответили нам. — «Но только сначала надо записаться.»
Очень скоро мне стало понятно, что стрелковый спорт ничего общего с романтикой не имеет. Тяжелый пистолет нужно научиться держать как влитой, затаив дыхание и выжидая момент, когда указательный палец может начать свое плавное движение, вопреки сопротивлению курка. Сейчас будет выстрел, говорит тебе внутренний голос, и сердце начинает учащенно биться. Но вот этого как раз и не нужно делать, в смысле, обращать внимание на провокации своего испуганного естества. А внутри металлического зверя весом всего девятьсот десять граммов в этот момент происходят удивительные вещи. Начинает работать самая простая и совершенная механика в мире. Спусковой крючок с усилием тянет за собой шептало, и вот-вот, сорвавшись, стальной спуск нанесет внезапный мощный удар по капсюлю. И патрон расколется надвое. Свинцовая пуля помчится по черному круглому тоннелю, четко следуя нарезке, как вагонетка в шахте бесконечным рельсам. Только, в отличие от вагонетки, для пули тоннель ствола очень быстро кончается, за тысячные доли секунды. Она, вращаясь, вылетает на свободу и следует к своей цели, а затвор вместе с рамой движется в обратную сторону, выбрасывая отстрелянную гильзу и тут же устанавливая на ее место новенький хорошо смазанный патрон.