«Почему вас называют Рокоссовский?» — спросил я его во время первой встречи. И он, усмехнувшись, сказал с вызовом: «Учите собственную историю. Там все написано.» Мне учить ее не было необходимости, в летном училище в нас вбивали не только базовые знания о том, почему же самолет умеет летать. Я знал, что Константин Рокоссовский, маршал Советского Союза, не проиграл ни одного сражения во время Великой Отечественной войны. Но я не думал, что об этом знают и здесь, в этих гнилостных лесах. Мы сидели в палатке на берегу реки Путумайо. Сюда меня на огромной моторке, выдолбленной из цельного ствола какого-то дерева, привезли индейцы аймара. За всю многочасовую дорогу они не произнесли ни единого слова. Рокко пил мате из листьев коки. Я наблюдал за тем, как в лодку, на которой я сюда прибыл, грузят тяжеленные пластиковые мешки с какой-то субстанцией. Вряд ли это был кокаин. Возможно, в мешках была коричневая паста де кока, грязная вонючая смесь бензина и листьев коки, из которой будут выпаривать столь любимый в артистической среде белый порошок. Видели бы эти изысканные представители и представительницы богемы, из чего делают их неземное удовольствие, наверное, тут же прекратили бы нюхать. Хотя, нет, это вряд ли. Даже самый продвинутый алкоголик, зная, из каких химикатов делают водку, никогда не откажется от глотка спиртного. Знаю по себе.
Рокоссовский спокойно глядел на индейцев. Их никто ни о чем не спрашивал, видимо, в этом лагере их знали. Они тоже не особенно обращали внимание на охранников Рокко и на простых боевиков, лениво бродивших по берегу. Среди них, кстати, как я успел заметить, было немало девушек. По уровню феминизации это, наверное, самая передовая армия в мире, даром, что партизанская. Я, вылезая из моторки на берег, словно невзначай обменялся улыбками с черноглазой красавицей в пятнистой кепке, из-под которой выбивались жесткие проволочки черных волос. Красавица спустя пять минут поднесла мне чашку горячего «мате де кока». Теперь с Рокко Совски мы были на равных.
Рокко перешел к главному. Детали я уже обсудил до этого с его помощниками.
— Что нам нужно, Вы знаете. В каком объеме, Вам тоже известно. Скажу только одно, мы бы хотели получить всю партию сразу. Это наше главное условие. Я понимаю, что ваши самолеты не смогут приземлиться на наших аэродромах. Значит, нужно подумать о том, каким способом доставить сюда всю партию. За оружие мы уже заплатили. Мы вам скажем, откуда его забирать. За доставку еще нет.
— Вы знаете, сколько это будет стоить? — спрашиваю я Рокко.
Он говорит, что не знает мировых расценок. И тут же называет сумму. «Миллион». Потом его охранник бросает передо мной на стол спортивную сумку. Я, конечно, понимаю, что внутри нее деньги. Сумку не открываю, лишь киваю головой. Знаю, что ФАРК не обманет. А сам про себя произношу не «ФАРК», а «фак», вспоминая уровень своих бизнесовых затрат. Хорошо, что Рокоссовский не умеет читать чужие мысли. Впрочем, кто этого партизана знает? Жизнь дорожает, говорю я себе, надо соглашаться. К тому же, резонно подсказывает мне мой внутренний голос, приехав сюда, ты уже дал положительный ответ.
Вечер разжигал костры и горелки по всему лагерю. Палатки одна за одной превращались в большие фонарики с зелеными и оранжевыми абажурами. Я посмотрел на сумку еще раз, отклеился от теплой металлической трубки, через которую потягивал мате, и сказал: «Это все?»
«Это только за один контейнер,» — сказал Рокко. — «За остальные мы платим столько же. Скидок не просим. Просим лишь четко выполнять условия договора. Доставить все сюда точно в срок, ни днем позже, ни днем раньше.»
«А если форс-мажор?» — спрашиваю я его лениво.
Рокко посмотрел на меня. Потом достал пистолет, передернул затвор, и, не целясь, выстрелил в сторону индейцев, загружавших лодку. Один из них, вскрикнув, завалился на бок.
«Не волнуйтесь, Андреас, он был стукачом, полицейским информатором, мы его давно приговорили», — сказал Рокоссовский очень спокойно, таким ровным, ничуть не изменившимся, голосом. «Ему все равно был бы конец. Но вы должны понять. У нас форс-мажоров не бывает. Мы отвечаем за свои слова деньгами, а вы своей жизнью.»
Индейцы, не суетясь, перекладывали тело застреленного товарища в моторку, и я подумал, что еще совсем недавно этот незнакомый человек вез меня в лагерь своих убийц, и моя собственная жизнь прямо сейчас начала моментально терять в цене, так же, как и сотня плотных зеленых пачек в спортивной сумке передо мной. Рокко улыбнулся. Охранники поставили на стол бутылку неплохого, судя по запаху, вина, мне кажется, чилийского.
«Я согласен», — говорю я Рокко. А что я еще мог сказать?
«Ну, тогда Ваше здоровье. И давайте обсудим время и место доставки.»
Место, где Рокко собирался встретить оружие, было где-то в широкой полосе сельвы посередине между Боготой и городком Мокоа. Я выяснил у Рокко, что там нет ни одной площадки, и маловероятно, чтобы за короткий срок его люди успели сделать что-либо похожее на взлетку. Задача была очень сложной, эта сложность заводила меня в тупик. Но так уж я устроен. Чем сложнее задача, тем азартнее я становлюсь. Дело было уже не в миллионе, вернее, не только в нем. Теперь мне было интересно решить задачу технически. Доставить оружие туда, куда по воздуху его доставить невозможно. Но я сижу и разговариваю с Рокко именно потому, что я в своем деле лучший. И, значит, это мне придется доказывать. Сначала нужна определиться со сроками. Потом с характером того груза, который нужно привезти в джунгли. И хотя бы в общих чертах сейчас же придумать нестандартное решение.
«Итак, место,» — говорил Рокоссовский. — «Мы выбирать не можем. Не сегодня, завтра, аэродром, на который Вы садились, придется оставить. Армия пытается замкнуть вокруг нас кольцо, и единственный путь для нас на Север. Там они нас не возьмут. Ваше оружие нам нужно как раз для того, чтобы нанести им контрудар. Доставить оружие это Ваша проблема. Мы же обещаем, что отвлечем на себя внимание армии.»
«Команданте Рокко, — говорю я. — А внимание радара Вы тоже сможете отвлечь от нас?»
Команданте удивленно посмотрел на меня. Он явно не понял сарказма, который так и сквозил в моих словах. Ладно, поясню ему, в чем дело.
«Дайте сюда карту. Вот видите, здесь Богота. Точка, куда мне нужно доставить ваше оружие, примерно на четыреста километров южнее. Это значит, что мы в любом случае попадаем в зону обнаружения радара.»
Он все равно не понял. Тогда я попросил его принести лист бумаги и карандаш. И привлек весь свой художественный талант, чтобы обрисовать а, главное, нарисовать, ситуацию. В Боготе был чуть ли не единственный на всю Латинскую Америку радар сопровождения. Все самолеты, пролетавшие над Колумбией, так или иначе были видны на его экране. Чтобы остаться невидимыми, пилоты, перевозившие наркотики от одного партизанского аэродрома к другому, старались летать максимально низко. И то их часто сбивали. А что говорить о воздушном грузовике немалых размеров, да еще и появившемся на расстоянии прямого поражения американской ракетой ПВО. Такие как раз и стояли у колумбийцев.