…Труд шоферов, особенно водителей огромных виков с прицепами, на горных дорогах Эфиопии — это настоящий подвиг. Хозяева транспортных компаний умудряются нагружать автомашины до критического предела, заботясь только о своих тонно-километрах, превращаемых в доллары. Полгода назад на крутой дороге близ Эмбат- калла я видел Тессема и Люче в другой ситуации: они стояли возле своей машины и жалко улыбались в ответ на негодующие монологи других шоферов, жертв прочной дорожной пробки. Оборвались тросы, и с машины Люче рухнул на асфальт огромный ящик; прицеп занесло к самому краю пропасти. Хорошо, что это случилось недалеко от Асмары, откуда часа через три прибыла специальная аварийная машина.
Каждый многодневный рейс — труднейшее испытание, полное неожиданностей и опасностей. Об этом напоминают, в частности, груботесаные камни-памятники водителям, нашедшим свою гибель на дне глубочайших ущелий. У одного такого обелиска, километрах в 25 от Массауа, суеверные шоферы салютуют печальному месту гудками — говорят, по ночам у этого белого надгробия собираются души погибших водителей, а их не так уж мало.
Нам предстоит подняться от моря до Асмары, расположенной на высоте 2350 метров, — это первый этап пути- Расстояние по прямой между Массауа и Асмарой — около 60 километров, а по шоссе чуть ли не вдвое больше — 110. На этих 110 километрах 2500 поворотов.
Путешествие между этими городами можно совершить и по узкоколейке Массауа — Асмара — Керен — Агордат одной из двух железных дорог Эфиопии. На ней к тысячам поворотов добавляются десятки коротких туннелей и виадуков. И снова приходится употреблять слово «самый». Участок железной дороги Массауа — Асмара— самый извилистый в мире. Мне пришлось однажды проехаться по этим извилинам, туннелям и виадукам сверху вниз, из Асмары в Массауа.
На железнодорожной станции в эритрейской столице — арабы в широких балахонах и тюрбанах, крестьяне-тигре из Нефасита, Арбароба и Эмбаткалла, женщины с огромными, диаметром сантиметров 10–12, позолоченными или красномедными кольцами-сережками в ушах и монашки и монахи из нередких на дороге в Массауа монастырей.
В серо-голубом дизель-вагончике — 25–30 пассажиров. Я ехал первым классом, за три доллара. Поезд второго класса — уже четыре вагончика, битком набитых «полуторадолларовыми» пассажирами. Устроился рядом с машинистом, высоким красивым парнем в широкополой соломенной шляпе, здорово смахивающим на мексиканского матадора. Мы очень скоро подружились — машинист сидел, расправив широкие плечи, и рассказывал мне на ужасной смеси из итальянских, английских и амхарских слов о всем, что проносилось мимо нас и что, по его мнению, могло меня заинтересовать. Навстречу нам легко бежали бетонные и железные шпалы (деревянные не прожили бы здесь и полугода), сливаясь у самого поезда-вагона в сплошную серо-бурую ленту.
Названия станций — амхарскими и арабскими буквами. На перронах — полуголые ребятишки; кричат пассажирам, видно, что-то очень забавное, так как те добродушно улыбаются. У перронов небольшие, на три-четыре продавца, базарчики: помидоры, лук, арбузы, бананы, лепешки. Их никто не покупает, поскольку подобная снедь есть в узелках почти у всех пассажиров, да и ехать-то всего около пяти часов.
Машинист, видимо, знал всех местных жителей его голова постоянно покачивалась в небрежных поклонах; наиболее близким приятелям он что-то кричал и салютовал рукой или сиреной. Обмен приветствиями происходил и в пути, на ходу.
В нижней, прибрежной части пути расписание редких поездов нередко нарушают… верблюды, предпочитающие пастись или просто отдыхать именно на железнодорожной насыпи. Может быть, их привлекает запах мазута.
При таких встречах дизелек останавливается, взбешенный машинист и веселые пассажиры начинают обстреливать несознательных животных камнями…
…Но вернемся к нашим красным грузовикам.
ОТ ГИНДЫ ДО АСМАРЫ
Наша колонна, сбавив скорость, начинает взбираться вверх по крутым асфальтовым петлям дороги. Уже не видно верблюжьей колючки и чахлой акации. Чем выше в горы, тем больше зелени, тем свежее воздух, тем надсаднее работают моторы.
На деревьях и телеграфных столбах висят большие лохматые шары — оказывается, это не гнезда, как я подумал в первое свое путешествие по этой дороге, а ульи диких пчел. Под деревом с таким шаром лучше не останавливаться: маленьким, серо-желтым, ужасно злющим насекомым нет никакого дела до того, зачем вы остановились: отдохнуть или просто полюбоваться горным пейзажем — они немедленно атакуют путника.