Постепенно рыбалкой у нас заразились все. Это, оказывается, очень просто. Достаточно поймать хотя бы малька или впервые в жизни почувствовать сладостный толчок удилища — и ты рыбак. Даже наш архитектор, которого, кажется, ничто не интересует в свободное время, кроме живописи и цветной фотографии, смастерил себе «абстракционистскую» удочку, привязав леску к толстой корявой рогатине. Обычно он втыкает ее на каком-нибудь живописном кусочке нильского берега и располагается рядом с этюдником и красками.
Увлечение живописью, как правило, оказывается сильнее рыболовных эмоций, и Александр Иванович возвращается домой без рыбы и очень часто без удочки. Рыба, чувствующая его страсть к палитре, холстам и ватману, утаскивает приманку с леской и рогатиной. Все это кончилось тем, что мы перестали дарить архитектору рыболовные снасти, и он, плюнув на освященные веками традиции, прицепил к упаковочному шпагату обычную канцелярскую скрепку. И вот именно на нее (смею предположить — впервые в истории человечества) и попалась крохотная, с указательный палец, рыбешка первая и последняя за все время пребывания Александра Ивановича в Эфиопии.
Местное население, главным образом женщины и дети, собирают сомов на лыковый или лиановый кукан, а то и просто насаживают на палку на… лугах вблизи источников Аббая. После половодья вода довольно быстро уходит с лугов в реку и озеро, и тысячи неуклюжих, широкотелых сомов не поспевают за уходящей водой — мешает высокая, густая трава. Многие дни они «живут» одной росой, медленно зарываясь в вязкий ил, хлопая сильным хвостом ползут к озеру. Вот в такие дни и собирают ослабевшую рыбу, амбаза, как ее называют амхара, запросто, руками, как хворост.
Где-то я вычитал о том, что на Тане и в верховьях Аббая водятся трех-, четырехметровые нильские окуни. Мы не только не видели таких великанов, но ничего не слышали о них даже в селении у любящих прихвастнуть как все рыбаки в мире, уойто. А уойто, живущие на берегах Таны, — профессиональные рыбаки. Живут рыболовством и полжизни проводят на воде.
Правда, однажды на одном из рукавов Аббая, в его истоках, мы стали свидетелями весьма загадочного явления. Вокруг большого, опоясанного невысокой осокой камня кругами двигалась гигантская рыбина. Видны были ее островырезанные многочисленные плавники. Прикинули: метра два с половиной. Кто-то предположил, что эта все убыстряющаяся «карусель» вокруг камня — резвящийся крокодил, но Герман сразу же опроверг эту гипотезу, заявив, что крокодилы с плавниками бывают разве что на Марсе. Наиболее правдоподобной была версия Габри — он объяснил, что обычная рыба, сплетаясь в тесное кольцо, часто устраивает такие хороводы во время нереста. Скорее всего, это было именно так, но очень хотелось думать о рыбе-гиганте, вообще о чем-то необычном, тем более что Аббай уже не раз преподносил нам сюрпризы природы.
ОСТОРОЖНО — АЗУ!
…На зеленом островке, отделенном от нас быстротечным речным рукавом шириной метров в сорок, стоит огромная серая голенастая птица. Она то вытягивает длинную шею, то сгибает ее к воде, словно прислушиваясь к звукам подводного мира. Зоологи называют ее цаплей-великаном или исполинской цаплей. Ни в одной африканской стране нет такого разнообразия птиц, как в Эфиопии. Вместе с коренными пернатыми жителями здесь подолгу живут и «временно прописанные» перелетные гости из Европы и Азии. Эфиопия — отличное зимовье для таких птиц. В здешних краях мягкий и теплый климат во все времена года, в достатке любой птичий корм. Особенно много птиц живет у больших водоемов. На Аббае, например, огромное количество гусей, уток, цапель, фламинго, журавлей, чаек. В конце сентября — начале октября в Бахар-Даре появляются миллионные стаи ласточек. Перед закатом они тучами проносятся над самой землей, слетаясь к месту своей ночевки — папирусному болоту. Перелетные птахи лишний раз напоминают нам о далекой Родине. Кто знает, может быть, некоторые из наших бахардарских быстрокрылых гостей обитают летом на моем родном проспекте Вернадского, что на Юго-Западе Москвы?
…Прошу прощения за это маленькое лирическое отступление. Цапля на островке не обращает на нас никакого внимания. Она снова вытягивает шею и вдруг стремительно вонзает в воду остроклювую голову. В широко раскрытом клюве бьется довольно большая рыба. Цапля перехватывает ее за хвост и начинает дубасить рыбу о камень, ритмично сгибая и разгибая шею. Рыба перестает биться. Цапля, к нашему удивлению, не закусывает, а швыряет добычу на траву, подальше от воды. Я впервые вижу, чтобы эта прожорливая птица оставляла пищу про запас.