Сколько восторженной мечты осталось в ребячьих глазах после этого разговора у самого истока Голубого Нила!
ЭФИОПИЯ — БЛИЗКАЯ И ДАЛЕКАЯ
Бахар-Дар — Загие — Горгора — Дега-Стефанос
_____
«ДОРОГА ТЫСЯЧ НОГ»
Наши коттеджи обращены к «Дороге тысяч ног» — я уже упоминал о ней. Много ног оставили и оставляют на ней свои следы; их стало заметно больше после постройки моста через Аббай и текстильной фабрики у реки. Растет Бахар-Дар, растет и число путников на дороге. Когда мы приехали сюда, она дробилась на несколько запутанных, узких троп. Сейчас от центра города до фабрики — отличное, проходимое в любую погоду шоссе, с щебенкой, утрамбованной машинами и стадами. Люди вытоптали тропки рядом — ходить по щебню босиком не очень приятно. Много у нас было встреч на «Дороге тысяч ног» от Аддис-Абебы и до Эритреи, веселых и грустных, обыденных и необычных.
Провинциальная Эфиопия проходит перед нашими глазами. Дорога начинает жить незадолго до рассвета — мальчишки-пастухи, защищенные от утренней свежести овечьими шкурами, протяжным присвистом «тью-ю-ю, тью-ю-ю!» погоняют многоголовые стада к Аббаю. На заре в ту же сторону бегут (не идут, а бегут) рабочие текстильной фабрики, в большинстве своем парни и девушки 15–20 лет. В руках — узелки-обеды. Бегут, чтобы согреться, — по утрам даже в самые жаркие месяцы выпадает холодная роса и цепкая прохлада обволакивает тело. Затем появляются основные пешеходы — крестьяне с обоих берегов Аббая. По утрам большинство селян шествует в сторону Бахар-Дара. Идут в одиночку, семьями, иногда сразу всей деревней — это немного, не больше 100 человек.
Крестьяне одеты одинаково. Только мелочи отличают’ приверженцев Иисуса Христа от приверженцев Мухаммеда: у первых крестики или плетеные колечки на шее у вторых — иногда чалма, реже феска. Юноши — в коротких штанах, мужчины в домотканых белых брюках-галифе; сверху — неизменная шамма. На многих ярко-зеленые шинели — в нашем районе из рода в род селятся потомственные солдатские семьи (в провинции Годжам очень многие землевладельцы — отставные солдаты и сержанты). В руках — палка. За два года я не видел ни одного крестьянина без палки. У селян побогаче, у деревенских старост палки оплетены (с одного или обоих концов) железным или медным орнаментом — это уже не палка, а своеобразный жезл. Палка — опора, оружие (особенно против змей), балансир и «чемодан». На нее можно нанизать шкуры, рыбу, подвесить узелок — вообще эфиопский крестьянин находит дорожной палке множество применений. Руки женщин почти всегда свободны: груз на голове, а ребенок — за спиной. Женщины одеты в свободные, длинные, до щиколоток, высоко подпоясанные, иногда крупно плиссированные, платья из домотканой, реже фабричной ткани, «абуджедида», а поверх — все та же шамма.
Шамма заменяет эфиопскому крестьянину и пальто, и плащ, и зонт, и одеяло. Шамма — это кусок хлопчатобумажной или шерстяной ткани размером 2,5–3 на 1–1,5 метра. Это одежда мужчин и женщин, они лишь по-разному ее набрасывают пли повязывают. Вообще существуют много типов этой шали и десятки способов ее ношения. В последние годы мужчины часто пользуются, особенно в прохладную погоду, вместо шаммы обычными грубосуконными одеялами, однотонными или в крупную клетку. Эфиопская статистика всегда выделяет производство одеял. Это объясняется как раз тем, что одеяло в этой стране служит не только постельной принадлежностью, но и одеждой. На окраинах Аддис-Абебы во время эфиопской «зимы» мне приходилось видеть компании горожан, завернутых в одинаковые красно-зеленые одеяла, это напоминало массовое бегство из госпиталя стационарных больных.
В одежде бахардарских рабочих мелькают европейские и американские детали: ковбойки, шорты, сандалии, кеды жокейские шапочки. Неизменные принадлежности туалета сельского богача — зонтик, пробковый шлем и кисточка-опахало из лошадиного хвоста — символ власти и оружие против мух и москитов. Сейчас самодельные плетеные зонтики вытесняются фабричными самой необычной расцветки, но чаще всего черными, дождевыми. Некоторые селяне вместо зонтиков иногда пользуются в дождь сложенной вдвое соломенной циновкой, а на мух и москитов, видимо, не обращают внимания.
…Шествие не прекращается и в самый солнцепек. Особенно много путников по базарным субботам и в праздники. Сегодня воскресенье. Вот идет семейство. Папа в белоснежной марлевой шамме, в руках зонт-трость; мама тоже во всем белом. Трое дочерей — в цветастых платьицах. Сзади шлепает мальчонка-слуга с корзиной в руках и узлом на голове. Это богатый бахардарец с семьей шествует на пикник к берегу Голубого Нила.