ДОБРЫЙ ВЕЧЕР, МАССАУА!
Материковая часть города, Эдага-Берхаи, полуострова Герар и Абд-эль-Кадр — скопление дощатых, фанерных и глинобитных, выкрашенных жидкой известкой бараков без окон.
В этих «бидонвилях» рождаются, живут и умирают те, кто ловит рыбу, выпаривает соль, добывает жемчуг и перламутр, работает на каботажных баркасах, ремонтирует железную дорогу, делает искусственный гьяччо, освобождает и загружает пароходные трюмы, работает сегодня на новом цементном заводе, и те, кто не может найти никакой, даже самой тяжелой и самой низкооплачиваемой работы.
Много людей, особенно молодежи, собирается по утрам у главных портовых ворот, у солеварен, на лодочных перевозах, у платформ конечных железнодорожной и автобусной станций, у «Савойи» и больших баров в надежде подработать несколько центов. Мы видели, как мальчишки рвали друг у друга чемоданы и узлы пассажиров из Асмары. Мы видели, как участники шейх-саидских пикников устраивали гонки лодочников-перевозчиков— кто быстрее доставит веселые компании на Зеленый остров. Приз — доллар. Мы видели, как покорно отвернулся старик лодочник, когда такой доллар достался его Шестнадцатилетнему конкуренту.
Галерея «Савойи» выходит на лодочную пристань Торговой гавани. Па набережной, свесив ноги, сидят в ожидании прихода дневного поезда мальчишки по 13–15 лет. Когда нм надоедает нырять в море или жонглировать камешками, они собираются у железнодорожного стрелочного перевода, снимают со стрелки противовес и устраивают соревнования но поднятию тяжестей, мало заботясь при этом о безопасности движения портового тепловозика.
Всякий раз в Массауа нас встречает долговязый паренек в широченных шортах, длинной латаной рубахе и красной феске. Это Джалиль. Он таскается за нами по облитому солнцем асфальту с тачкой, набитой кораллами. ракушками, черепашьими панцирями, громадными акульими челюстями и полутораметровыми носами рыбы- пилы. Мы уже закупили у него огромное количество морской продукции, но Джалиль не устает преследовать нас — парень, видимо, задался целью вывезти в глубь страны с нашей помощью все дары Красного моря. И каждый раз при виде его просящей физиономии мы снова раскошеливаемся.
…На рассвете, когда синьору Ригано еще снится родная Мессина, а господину Спиро — хартумские крокодилы. целые флотилии стареньких, приобретенных на паях пли арендуемых лодок плывут к островному городу, к солеварням, складам и мастерским Герара и Абд- эль-Кадра. Лодка для коренных жителей — что верблюд для бедуина. Чуть позже на велосипедах и нервом автобусе спешит на работу по уже прогревшимся дамбам мелкий канцелярский люд. Вечером — то же самое, но уже в обратном направлении.
Вечер опускается на Массауа сразу, без закатов. Сначала на маслянисто-черное море ложатся отсветы входных сигналов в порту, затем зажигаются судовые огни; чуть позже, поморгав, вспыхивает редкая неоновая реклама, дружно загораются «красные фонари», и наконец появляется неяркий свет в окнах. Лишь над материковой частью города не вспыхивает ни один огонек — там стонет и вздыхает в беспокойном сне сваленный усталостью трудовой Массауа.
Дневной зной очень медленно и неохотно отпускает город из своих жарких и влажных объятий. На набережной и в узких проулочках слышится многоязычная речь, в городе живут арабы, амхара, тигре, бывшие паломники-мусульмане самых различных национальностей, итальянцы. Даже редкие таблички с названиями улиц — на трех языках: амхарском, итальянском и арабском. В языковый интернационал вплетается речь отпущенных с кораблей на берег моряков из разных стран. Кафе переезжают под открытое небо, на тротуары. Из «Зеленого бара» до двух-трех часов ночи расползаются визгливые магнитофонные завывания королей твиста.
В уличных кафе от столика к столику перебегают, пригнувшись, чистильщики обуви. Клиентов мало хотя бы уже потому, что каждые девять из десяти жителей города обуты в легкие пляжные сандалии, а иностранные моряки появляются на суше в начищенных до зеркального блеска штиблетах. Над столиками, над бутылочками с кока-кола, фруктовой водой и гьяччо, над лениво переговаривающимися завсегдатаями кафе в черном небе повисают огромные, яркие звезды. Их мерцание — словно гримасы живых существ, с изумлением и жалостью разглядывающих через миллиарды световых лет однообразную и трудную жизнь людей города-пекла.
…Вечер уносит из города два-три градуса жары, но не может принести людям ни отдыха, ни настоящей радости. Тяжки солнечные часы в Массауа, но не легче и эти подкрашенные, голосистые, бестолковые вечера. Как хорошо. что сегодня я смогу побывать у своих: через полчаса второе свидание с одесситами.