От переизбытка впечатлений, да и от усталости, нас просто скосило, и мы тихо разбрелись по своим номерам и завалились спать. По крайней мере, так поступила я. У меня даже не было сил принять душ и переодеться. Перед глазами внезапно начало всё плыть и едва держась на ногах, и с трудом стащив с себя тунику, на штаны сил не хватило, плюхнулась на диван и уснула, как только моя голова коснулась его мягкой поверхности.
Разбудил меня настойчивый стук в дверь и крики.
— ЛЕКС!!! ЛЕКС!!!
С трудом разлепив глаза, я потёрла лицо руками. Голова болела нещадно, да и привкус во рту был весьма специфическим. Вроде не пила вчера ничего, что ж так плохо-то?
— ЛЕКС!!!! Открой ДВЕРЬ!!! — продолжала шуметь Вероник.
— Открыть дверь, — послушно произнесла я, сжимая голову руками и пытаясь унять пляшущие мушки под глазами. И ещё почему-то странно зудела кожа по всему телу, словно я обгорела.
— Дверь открыта, — послушно произнёс компьютер.
Что же ещё там могло случиться?
— О, она такая же!!! — прокричала Вероник рядом со мной, а я не смогла сдержать стона.
Зачем так шуметь? Они смерти моей хотят?
— Это же кошмар!!! — так же громко прогорланила Катрин.
Катрин? Здесь? С девчонками? А ей-то что надо в моём номере?
Надо поднять голову.
Что я собственно и сделала.
Посмотрела, моргнула, раз, другой, снова закрыла глаза, досчитала до десяти… немного подумала, и мысленно оформила обратный счёт… открыла глаза… не помогло… результат всё тот же.
— Э-э-э…
Передо мной стояли четыре взбешенные эквейтины, с ног до головы покрытые невероятными разноцветными рисунками по всему телу, но почему-то в одежде моих попутчиц.
— Да мы это, мы, — с досадой произнесла одна из них, с короткими чёрными волосами Вероник, с её голосом и ярко-синими глазами. И платье на ней было то же самое…
Вот только на её белоснежной коже я рассмотрела нежные светло-бирюзовые и светло-розовые линии. От правой брови к щеке шёл витиеватый узор из маленьких сверкающих прозрачных камушков, из таких же камушков был выложен цветочный узор на левой груди. Что меня совсем добило, так это маленькое розовое сердечко на месте её эффектной родинки над губой.
— Вероник? — уточнила я.
— Да!!! — прорычала та.
— Она ещё себя не видела, — хмуро произнесла Грета.
Немку я опознала по длинной растрепанной косе. Её тело, ставшее нежно-абрикосового цвета, было украшено невероятной красоты цветами, листьями и бутонами разных размеров и форм. Особенно меня поразил цветок на правой щеке подруги, который благодаря небольшим тёмно-лиловым камушкам переливался и сверкал. И ещё совсем маленький, крохотный цветок из таких же камушков был над её левой бровью. Красиво-то как…
А вот две, бледные, покрытые красными цветами, платиновые блондинки, против воли вызвали у меня злорадную улыбку. Красный цвет на Эквей считался цветом доступности и продажной любви… хм… весьма символично. Сказать им или не стоит?
— Девочки, а почему вы…?
— На себя посмотри, — посоветовала Грета, скрестив руки на груди.
А может не надо? Как-то не хочется.
Опустив глаза, я увидела свои руки (это мои руки?!!!!), покрытые нежным золотистым напылением, а на правой кисти руки раскинула свои крылья бело-голубая бабочка… а небольшой узор из аквамариновых камней незатейливо вился по моему левому запястью, как ажурный браслет.
— Ой, мамочки… — и бросилась к зеркальной стене.
Одного взгляда хватило, чтобы я тут же присела на пол с открытым ртом и распахнутыми от удивления глазами.
— …!
— Надо же, она и ругаться может, — уважительно протянула француженка. — Тебе хоть повезло, а я розовый терпеть не могу.
Моя кожа стала мягкого золотистого цвета, но в отличие от девушек, мои линии и узоры были трёх основных цветов и оттенков — белого, голубого и бирюзового, хотя больше преобладал голубой. И ещё камушки… их было много, гораздо больше, чем у подруг — незатейливый кружевной узор на животе, красиво обвивающий пупок, в середине которого, прямо на месте впадинки, была маленькая ярко-зелёная завитушка. А ещё были небольшие узоры и цветы разных размеров у основания шеи и на левом плече. Апогеем нательной живописи стала лазоревая бабочка на левой скуле. Держите меня семеро…
На краешке обалдевшего сознания отметила, что мой вчерашний наряд весьма красиво сочетается с новой внешностью.
Вот только глаза остались прежними — тёмно-карими, совсем не эквейтскими.
— Как такое возможно?
— Это мы у тебя хотели спросить. Пришли в себя утром уже в таком виде, — ответила Грета.