— Она всегда теперь будет липнуть к тебе? — вмешивается его отец. Ещё более злой, недовольный и нервный. Ему страшно, и он всеми силами старается не показывать этот страх.
— Первые три-четыре часа, пока формируется привязка. Ей физически тяжело находиться вдали от меня. Но скоро это пройдёт. После секса станет легче.
Меня уводят, и я уже не сопротивляюсь, только постоянно оглядываюсь.
Приказ нарушить я не могу, но мне так тревожно.
Девушки приводят меня в купальню, где быстро раздевают, купают, намыливают, и опять поливают водой. Вода тёплая, но я почему-то всё равно дрожу, нервно поглядывая на дверь, готовая в любой момент сорваться с места и броситься бежать. Каждая секунда, каждое мгновений без любимого для меня мука.
— Быстрее, быстрее, — уже рычу я, когда они вытирают и смазывают моё тело какими-то маслами и лосьонами. — Капуши. Быстрее!
— Да, госпожа, — отвечает одна из них. И я слышу насмешку в её голосе.
Неблагодарная тварь. Они специально медлят и отсрочивают наше воссоединение. Да, конечно, я права. Как же раньше этого не заметила? Вот поганки! Решили разлучить меня с господином. Но нет, не позволю! Не допущу!
Я дёргаюсь и одним быстрым движением отталкиваю девчонку, что пытается заплести мои волосы в какую-то замысловатую причёску. Тихо вскрикнув, она падает на пол и больно бьётся локтём. Я вижу слёзы в её светло-серых глазах, слышу жалобный стон, но меня это не трогает.
Сама виновата! Как она посмела задерживать меня? Специально, они всё делают специально. Ненавижу! Ненавижу их!
— Идиотка! Растяпа! Дура! Хватит валяться. Быстрее, быстрее!
— Да, госпожа, — лепечет она и бросается на помощь подруге.
А меня уже вовсю колотило. Всё тело от макушки до самых кончиков пальцев на ногах стало ощутимо потряхивать, даже зубами начала лязгать. Я до крови прикусила губу, чувствуя её солёный вкус во рту. Эта мимолетная лёгкая боль не отрезвила и не успокоила. Тугой узел паники, что свернулся в животе, начал разрастаться стремительно и неудержимо.
— Быстрее, быстрее…
Капельки пота на лице. Кажется, ещё немного и они потекут ручейками, застилая обзор.
Закрыла глаза и начала считать от одного до ста и обратно. Делать хоть что-то, чтобы не начать кричать, чтобы не кинуться к нему. Ему же не понравится. А я должна повиноваться своему Господину. Это не страх, это покорность.
И только эти мысли помогают остаться на месте.
А время густой патокой тянется, превращаясь в противную бесконечность… Мне кажется, я физически чувствую каждую секунду времени, что отделяет нас.
— Алексия.
Я распахнула глаза и увидела своего изумрудного эквейта, что стоял, прислонившись плечом к косяку двери. Ещё более красивый, в ярко-зелёных лёгких штанах и белоснежной жилетке, что была украшена по краю красивой вышивкой.
Тону в его глазах, забыв обо всём. И сразу стало хорошо, легко и спокойно — меня перестало трясти, паника отступила. Я уже не помнила о том, как мне было плохо только что. Да и разве это важно? Ведь он здесь, как обещал. И теперь нас ничто не разлучит.
С глупой улыбкой я шагнула к нему и замерла, вглядываясь в лицо Господина и тут же была вознаграждена:
— Ты прекрасна.
Улыбнулась ещё шире и, блаженно вздохнув, прижалась щекой к его груди, вслушиваясь в ритм его сердца.
— Нам пора спешить. Нас уже ждут в храме.
Монр бережно берёт меня за руку, и мы вновь спешим к мобилю.
Путь до Храма Богини я помню плохо. Да и рассказывать там особо нечего — Монр с отцом переговаривались, а я с глупой блаженной улыбкой жалась к зеленоглазому эквейту, и летала в пушисто-розовых облаках. Там у меня был свой воздушный собственный замок, в котором были мы и наши дети. От щедроты душевной, я нафантазировала троих.
Более-менее пришла в себя уже в Храме, в большой круглой комнате с высокими потолками, стоя у исполинского лазоревого алтаря, сверху было прорублено овальное углубление, доверху наполненное бесцветной жидкостью. Словно маленькое озеро в камне. Пришла, это сильно сказано. Просто выбралась из своих фантазий и осмотрелась.
— Всё готово? — спросил отец Монра, подходя к Жрецу.
— Да, благородный ив. Сейчас…
Но договорить служителю не дали.
— Надо же, такое великое и знаменательное событие, — медленно и как-то лениво произнёс Князь, грацией хищника входя в залу. Всё так же невозмутим и хладнокровен, как и всегда. — Наследник одного из древнейших Родов, потенциальный претендент на Княжеский престол вступает в брак, а меня не пригласили. Я обижен, Сенил. Отчего же ты решил скрыть от нас свадьбу единственного сына? Здравствуй, Алексия.