— Почему ты сразу не спросила меня о нём?
— А вы бы ответили?
Зачем этот разговор? Мне теперь уже неинтересно. Я ничего не хочу знать.
— Не знаю, может быть. У меня никогда не было брата…. Но когда-то давно был ещё один представитель Лазоревых… наши деды были братьями… Мы росли вместе, хотя я был старше его, значительно старше… Он был мне как младший брат. Я любил его, уважал. Я стал причиной его гибели.
— Но разве он погиб? — вопрос срывается с губ до того, как я успеваю это осознать.
— Можно сказать и так… Его душа ушла вместе с ней, осталась лишь оболочка… Это был обычный Ежегодный Княжеский Бал, так похожий на другие такие же — много эквейтов, вино, шампанское, музыка, танцы. Ему тогда было всего двадцать два, Богиня, он был по сути совсем ребёнок, только закончил Академию и вернулся домой. Молодой, горячий, сильный… Он мог разбить сотни женских сердец, если бы не встретил тогда ту эквейтинку. Её звали Алия — младшая дочь древнего рода… Совсем девочка — испуганная, дрожащая, хрупкая, красивая… Знаете, она была из тех, которую хочется защищать от всего мира. Только недавно прошедшая через озеро Богини… Её подвели ко мне, чтобы показать хиту… небольшой лазоревый лепесток на плече. Ты же знаешь, что это значит?
— Знаю.
— Богиня очень редко ставит лазоревую отметку… официально, за все время, что я являюсь Князем, стараниями оппозиции, их было всего две — у Алии и у тебя, Алексия…
Наверное, я могла почувствовать себя польщённой. Но я отлично помню о тех трёх девушках, которые были до меня и о которых Князь не догадывался. Или знал? Мне всё равно.
— Ты даже не представляешь, как много хита значит для нас? Для каждого и для меня в том числе… Но для них всех — это шанс. Шанс приблизиться к Княжеской семье, к воспитанию наследников, к казне и связям. Её банально собирались использовать. Но тут вмешалась судьба… Они забыли, что Лазоревых было два, его тогда просто не взяли в расчёт, слишком молод был… А мне было тогда сорок, разгульный образ жизни, громкие романы, сплетни, слухи, скандалы… Совсем не герой девичьих грёз, в отличие от сказочного принца… Да, его тогда все так и звали, Лазоревый принц… Они стали общаться, встречаться, проводить время вместе… Они полюбили друг друга. И не только полюбили, — Князь отвернулся от меня, устремив взгляд в окно, и я увидела, как исказилось от боли его совершенное лицо.
Надо же, как он переживает. Произнести слова сочувствия? Он в них не нуждается.
— Кто же знал, что они являются Избранными, что у них третья степень привязки? Я тогда решил, что он слишком молод для брака, что это всего лишь мимолётное увлечение — в голосе Его Высочества отчетливо прозвучала боль и горечь. — Хотел, как лучше… Глупец, что не видит дальше своего носа… Если бы я только знал тогда… Я стал за ней ухаживать, оказывал знаки внимания. Мне пора было обзавестись наследником, Собрание давно настаивало, а Алия мне понравилась. Я был уверен, что смогу добиться взаимности. Нет на то, что она является моей Избранной, я не рассчитывал, не всех Богиня одаривает столь щедро. Но привязанность и уважение могут стать отличным фундаментом для крепкого брака. Его я сослал на переговоры с Альянсом на три месяца. Думал, погуляет, дурь выветрится, а к его приезду, я обрету верную послушную жену, а потом и наследником обзаведусь… Он побесится и успокоится.
Князь замолчал, так и не повернувшись ко мне, продолжая гипнотизировать взглядом яркие пейзажи за окном. А я продолжала молчать. Что ж, если он хочет исповедоваться, то пусть говорит.
— Я стал причиной их смерти, Алексия… Он вернулся совершенно неожиданно, раньше срока и ночью выкрал её из дома. Повёз в Храм Богини, молодец, догадался, что против её воли никто не пойдёт. В храме они прошли четвертую ступень, должны были пройти пятую, когда…
— Её убили? — тихо спросила я.
— Убили? — он резко повернулся ко мне и совершенные губы презрительно скривились. — С чего вы взяли? Нет! Эта дурочка…. Она покончила с собой. Выпила яд… Не смогла пойти против воли родителей и не смогла отказаться от него… Решила умереть и забрать его с собой. Глупая эгоистичная, слабая девчонка… Не знаю, как у вас, но на Эквей, самоубийство — это позор, бесчестие всему роду. Никто не смеет лишать себя жизни, что дарована нам Богиней. А эта девчонка пошла против её благоволения и мало того… Когда мы утром прибыли в Храм… О, Богиня, они скрючившись лежали на каменном полу, держась за руки… Я думал, что всё кончено, что он мёртв… Но мы вытащили его… Врачи боролись за его жизнь больше месяца, а он сопротивлялся, стремился к ней, но я не дал, я заставил его жить…, Наверное, за это он никогда меня не простит. Ты не хочешь знать, где он, Алексия.