Ну а сердце города принадлежало домам высшего сословия, здесь же располагались Храм Богини и княжеская резиденция.
От неё мы и начали свой путь.
Бросив последний взгляд на замок Князя, я села в мобиль и откинулась на мягкую спинку сидения. Вновь заболела голова. Слишком много событий произошло за последние пару часов. А я еще толком не успела оправиться от пробуждения дара, как вновь начались неприятности.
Интересно, мы когда-нибудь сможем жить спокойно?
Посмотрев в окно мобиля, я увидела, что мы пролетели уровень среднего сословия и приземлились на небольшой площадке в рабочем квартале.
— Мы прибыли, ива Бишоп, — открыв дверь, произнёс молодой эквейт с красивыми светло-зелёными глазами, по цвету похожими на спелый виноград. Волосы у него были короткие, белые, с парочкой зелёных прядей на макушке.
— Куда дальше? — ступив на землю и переведя взгляд на неприметный трёхэтажный домик из серо-голубого камня, спросила у него.
— Третий этаж, квартира номер шестнадцать. Вот ключ-карта, — и протянул мне небольшой пластиковый прямоугольник.
— Он знает, что я прибуду?
— Не совсем. Он знает, что будут гости, но не знает, кто именно. С вами идти я не могу, приказ Князя.
— Ясно. Спасибо, — сжав в руке пластиковый ключ, я пошла к входу в здание.
Дом хотя и был небогатым и простым, но выглядел довольно чистым и аккуратным.
Вбежав по широким ступенькам, я нерешительно застыла под дверью с номером шестнадцать. Коснулась металлических циферок на гладкой поверхности двери, всё ещё не решаясь войти.
Я не солгала Князю и готова была пройти все круги ада вместе с Сашей для того, чтобы вернуть его к жизни. Но всё равно этот последний шаг сделать было трудно. Просто потому что знала: назад пути не будет.
Руки дрожали, когда я вставляла карту в замок. Щелчок открывающейся двери в этой тишине показался мне оглушительным.
Открыв дверь, я вошла внутрь и застыла, увидев направленное мне в голову дуло бластера.
— Катя? — ошарашенно прошептал Сашка, отбрасывая бластер в сторону и делая ко мне два шага.
В его шоколадных глазах застыл такой испуг, что даже мне страшно стало. Потом, правда, почти сразу успокоился, остановился и нахмурился, моментально превратившись в строгого дядю.
— Привет, — пробормотала я, тяжело сглотнув. Всё-таки это очень неприятно, когда в тебя целятся из огнестрельного оружия.
— Ты что здесь делаешь?
— Переезжаю, — блекло улыбнулась в ответ и кивнула на роботов, которые как раз завозили мои чемоданы в квартиру.
Аккуратно поставили всё на пол и так же тихо выехали на лестничную площадку. Их проблемы людей мало интересовали. Свою работу они выполнили.
— Что значит — переезжаешь? Ты что, с ума сошла? Немедленно возвращайся во дворец!
— И не подумаю, — заявила я, захлопнув дверь, и села в первое попавшееся кресло. Правда, почти сразу вскочила, так как умудрилась приземлиться прямо на бластер. — Ой, мамочки!
— Он на предохранителе. Кать, я не шучу. Тебе нельзя здесь оставаться.
— Это еще почему?
Прежде чем сесть в другое кресло, я его осмотрела на наличие опасных предметов и только потом опустилась, независимо вздёрнув подбородок.
— Ты знаешь ответ на этот вопрос, — отвернувшись к окну, ответил мужчина. — Я прошу тебя, забирай вещи и возвращайся к семье.
— Нет.
— Катя! — сразу же обернулся он и еще больше нахмурился.
— Если ты думаешь, что своими воплями и грозными взглядами сможешь меня переубедить, то ошибаешься. Я тебя не брошу.
— Глупая девчонка!
— Глупая, — согласилась я, скрестив руки на груди. — А еще к тому же и влюблённая.
— Что? — прохрипел он.
Переславцев смотрел на меня с таким ужасом, словно я только что не в любви ему призналась, а в массовом убийстве младенцев.
— Повторить или это был риторический вопрос? — уточнила у него, едва сдерживаясь, чтобы не начать истерически хихикать.
Не так я представляла себе первое признание в любви.
Странно, но стыда или неловкости я не испытывала. Наоборот, гордость. Ведь любовь — это великое чувство, и стыдиться тут нечего, наоборот, надо гордиться и кричать о ней на весь мир. А я, дурочка, боялась чего-то.
— Ты сама не знаешь, что говоришь.
— Ну, конечно, ты у нас специалист, который умеет читать чужие мысли. Поэтому и знаешь, что я на самом деле к тебе испытываю, — съязвила в ответ. — Хоть бы спасибо сказал.
— Спасибо, — автоматически ответил Александр и тряхнул головой.
— Пожалуйста.
Сегодня я была сама любезность.
— Катя, стоп! Пойми, находиться рядом со мной небезопасно. Ты видела, что я сделал? Я же едва его не убил, если бы Элиза не вмешалась, то даже страшно себе представить, что бы было.
— Это был не ты.
— Это был я!
— Нет, не ты, — упорно повторила я. — Это был Альянс. Это они с тобой такое сотворили. Ты не должен отвечать за их грехи! — с жаром воскликнула я, вскакивая с кресла и делая шаг ему навстречу. — Ты другой. Настоящий, понимаешь? Добрый, сильный и смелый. А еще самый умный и терпеливый. Вспомни, как безропотно ты сносил все мои выверты.
— Кать…
— Ты самый лучший. Потому что другого я бы просто не могла полюбить, — последние слова я уже шептала, осторожно касаясь подушечками пальцев его впалых щек, покрытых легкой щетиной, которая приятно покалывала на пальцах.
— Катя, — то ли шепот, то ли стон. Не разобрать.
— Гони — не гони, я всё равно никуда не уйду. Если понадобится, буду спать у тебя под дверью. Неужели ты не понимаешь, как дорог мне?
— Катька, — сдавшись, прошептал мужчина, зарываясь в мои волосы и прижимаясь своим лбом к моему. — Моё наказание… моё счастье…
И наши губы, наконец, встретились.
Этот поцелуй не был жадным, страстным или голодным. Наоборот, он был мягким, нежным и таким сладким, что у меня сразу же закружилась голова. Прижавшись к нему всем телом, встав на цыпочки, я обхватила его лицо ладонями и целовала так, как никогда в жизни. Словно это было в первый раз.
— Сашка, — остановившись на мгновение, прошептала я. — Сашенька…
— Упрямая девчонка, — усмехнулся он.
А глаза сияли от счастья на бледном осунувшемся лице. Александр словно постарел на несколько лет. Как же мне хотелось протянуть руку и стереть всё эти морщины и складки в уголках губ. Что бы Сашка ни говорил, что бы ни делал, я видела: мужчина рад, что я осталась с ним. В этот момент мне было даже всё равно, что ответного признания от него не последовало. Это всё неважно.
— Твоя.
— Моя, — пробормотал Переславцев несколько недоверчиво, словно еще не мог поверить в то, что это действительно так. — И чем я заслужил такой подарок судьбы?
— Ну-у-у-у, — протянула я, чувствуя, как слёзы текут по щекам. — Ты совершил много ошибок. Пришла пора за них расплачиваться.
Саша хрипло рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил по комнате. Я не смогла сдержаться и засмеялась в ответ, откинув голову назад и крепко зажмурившись. В этот момент мы забыли обо всех проблемах, что мешали нам жить дальше, обо всём на свете. Только он и я.
И снова поцелуй, только теперь никто из нас не стремился остановиться и сказать — стоп. Нет, всё было иначе. Огонь вновь вспыхнул в груди, стоило нам на мгновение забыться и отдаться во власть чувствам, которые были как никогда острые и яркие.
На краешке затуманенного сознания я видела, как Саша, всё так же держа меня на руках, перешёл в небольшую спальню. И почти сразу ощутила матрас под собой, когда он уложил меня на кровать.
И это будто послужило щелчком к новому витку. Исчезли последние остатки нежности и томности. Проснулись древние инстинкты. Коснуться, взять, забрать, моё!
Как же дрожали пальцы, когда я расстёгивала молнию на его куртке и стягивала её с сильных плеч, касаясь обжигающе горячей кожи.