Оттуда поступало почти 40 процентов африканцев, ввезенных виргинскими плантаторами с 1710 по 1760 годы.[79] Однако, как ни странно, впервые после похищения Эквиано попал туда, где «где едва ли имелся хоть один соотечественник-африканец, с кем я мог бы перемолвиться словом». Он оказался отбракован даже из отбракованных и в конце концов его приобрел плантатор мистер Кэмпбелл. Приставленный к самой простой работе – полоть грядки и собирать камни на плантации своего нового хозяина, – маленький Эквиано наблюдал, как распродали всех его спутников, «оставив лишь его одного». Не стало никого, кто мог его понимать, и он остался «горевать и томиться, не желая ничего, кроме смерти» (92).
Несколько проведенных на прополке и сборе камней недель оказались единственным периодом в его жизни, когда он работал в поле, где проводило всю свою жизнь подавляющее большинство рабов. Судьба его переменилась к лучшему, когда его перевели в дом, чтобы обмахивать опахалом занемогшего хозяина. Там он испугался вида кухарки, принужденной носить железный намордник, не дававший пробовать приготавливаемую пищу. Еще удивительнее оказались технические чудеса, которые он рассмотрел, пока хозяин спал: он решил, что и часы, висевшие на дымоходе, и портрет на стене предназначались для наблюдения за ним. А про картину на стене подумал, что «таким образом белые сохраняют знатных людей после смерти». У Кэмпбелла Эквиано подвергся обычному для рабов проявлению власти, навязыванию новой идентичности через переименование: «Здесь меня нарекли Джейкобом, хотя на борту африканского сноу я звался Майклом» (93).
Но перемещение с поля в дом Кэмпбелла привело к величайшей перемене в жизни маленького мальчика. Летом 1754 года он попался на глаза одному из деловых партнеров Кэмпбелла. Ребенок неожиданно так понравился Майклу Генри Паскалю, лейтенанту Британского королевского флота, находившемуся в длительном отпуску, что тот немедля выкупил его у Кэмпбелла за «тридцать или сорок фунтов стерлингов», довольно высокую цену для столь юного, никуда не годного раба (93). Начинался самый счастливый период в жизни восьми– или девятилетнего невольника.
Глава третья
В море
Потомок французских протестантов, Майкл Генри Паскаль получил патент лейтенанта Королевского флота в 1745 году, во время Войны из-за уха Дженкинса. Этот конфликт между Британией и Испанией продолжался с 23 октября 1739 по 17 октября 1749 года, а его странное название происходит от послужившей к ней поводом обиды, нанесенной британским морякам. Около 1730 года Испания начала останавливать и досматривать иностранные корабли, подозреваемые в нелегальной торговле в ее американских колониях. В 1738 году капитан-контрабандист Роберт Дженкинс, продемонстрировав в палате общин свое изуродованное ухо, свидетельствовал о том, как в 1731 году его корабль был задержан испанской береговой охраной, в результате чего он и получил указанное увечье. Британия, агрессивно отстаивавшая свои торговые интересы и тем самым подрывавшая господство Испании в Вест-Индии, с готовностью ухватилась за фигуру Дженкинса для оправдания войны в защиту свободного мореплавания и собственной чести. Франция официально присоединилась к конфликту на стороне Испании 31 марта 1744 года, уже находясь с Британией в состоянии войны, называемой в Северной Америке Войной короля Георга, а в Европе – Войной за австрийское наследство. Как и прочие конфликты между Францией и Британией, возникавшие с конца семнадцатого века, Война за австрийское наследство была больше династической, чем территориальной, имея целью контроль скорее над престолами, нежели над землями. И, как и прежние войны, после пролития немалой крови и растраты значительных средств, конфликт, приблизительно уравнявший превосходство Британии на море с превосходством Франции на суше, закончился неубедительным и неустойчивым восстановлением довоенного статус-кво. По условиям Второго Ахенского мира 1748 года Британия возвращала единственное значимое приобретение, стратегически важный порт Луисбург, прикрывавший вход во французскую колонию Канада, в обмен на Мадрас, захваченный Францией в 1746 году.
По окончании войны Паскаль, подобно многим своим сослуживцам, был отпущен в длительный отпуск на половинном жалованье начиная с середины 1751 года.[80] И как многие другие офицеры, оказавшиеся в отпуску в один из недолгих в восемнадцатом веке периодов мира между Францией и Британией, Паскаль испросил согласие Комитета Адмиралтейства на продление отпуска с тем, чтобы принять командование над торговым судном. 4 февраля 1752 года Комитет Адмиралтейства «принял решение о предоставлении лейтенанту Майклу Генри Паскалю отпуска для вступления в торговую службу в Виргинии сроком на десять месяцев»[81]. Записи о флотской службе Паскаля демонстрируют обычный для восемнадцатого века разнобой в орфографии, в том числе в написании личных имен, в особенности же звучащих на иностранный лад. Называя его Pascal! Pascoll, Pascott и Pascal, комитет продлевал лейтенанту отпуск в феврале 1753 и 1754 годов и снова в январе 1755 года, всякий раз еще на двенадцать месяцев. К последней дате, однако, Паскаль уже вернулся в Англию.
79
Gomez, Exchanging, 115. Об аккультурации африканцев в Виргинии см. Kulikoff, Tobacco and Slaves; Chambers, "He is an African”.