— Здравствуйте, уважаемый, — подхожу к стойке, где трактирщик протирает грязные глиняные кружки не менее грязной тряпкой, — мне нужна комната с двумя кроватями, горячая ванна и ужин на двоих.
— Платить есть чем? — недружелюбно буркает хозяин, — две литки, или убирайся.
Я настолько плохо выгляжу, или вежливое обращение сразу же провоцирует местных на хамство? Молча кладу на стойку серебряную монету эранийской чеканки.
— Вот ваша комната, господин, — молоденькая служанка распахивает дверь, — ванна будет готова через три нима. Вода уже греется. Что-нибудь еще?
Последнее слова произносится с особой интонацией, но я делаю вид, что не заметил.
— Если вы сможете найти приличное платье для этой девочки, я буду благодарен.
— Я попробую, господин, — улыбается служанка и исчезает за дверью.
Вполне приличная бадья с горячей водой установлена в соседней комнате. Как же приятно снова почувствовать себя цивилизованным человеком, а не обросшим грязью бродягой! Когда я уже почти собрался вылезать из ванной, в дверь протиснулась все та же служанка.
— Я нашла платье, но дверь вашей комнаты закрыта.
— Отлично. Оставь здесь. — «И выметайся» не произношу, но даю понять тоном.
— Потереть вам спинку, господин? — нет, намеков эта девица не понимает.
Ну и черт с ней. Встаю из ванны и начинаю вытираться полотенцем, отвернувшись к окошку. И мне насрать на правила приличия и девичью стыдливость. Тем более что она тут и не ночевала.
Узкая ладошка игриво проводит по спине, горячее дыхание обжигает шею.
— Господин точно больше ничего не хочет?
Прах и пепел! Я же не железный! Неимоверным усилием воли гашу эмоции и беру организм под контроль. Умение управлять собственной кровью иногда очень полезно.
— Послушай, красавица, — оборачиваюсь к девушке, — ты, несомненно, привлекательна и очень соблазнительна (девчонка действительно очень даже ничего). Я даже готов поверить, что дело не в деньгах, и я тебе просто очень понравился, но видишь ли в чем дело…
А в чем дело? Ладно, будем импровизировать.
— Я… дал обет (О, неплохо! По-рыцарски, как в романе) в память о… (погибшей жене? Нет, могут раскусить — я понятия не имею, какие здесь могут быть символы вдовства) погибшей подруге. Так что прости.
Чмокаю девушку в щечку и продолжаю одевание. Кажется, съела. Эмоции говорят не об обиде, а скорее о романтической мечтательности.
— Сколько с меня за платье? — интересуюсь я, когда мы заходим в комнату.
— Два эри.
Эри здесь называют, кажется, медные монеты эранийской чеканки.
— Держи три и помоги этой юной леди привести себя в порядок.
Новое платьице моей спутнице идет. По моим меркам простовато, но для местных крестьян, похоже, это праздничный вариант. Кстати, оказывается, девочка все же блондинка. Эдакий голубоглазый ангелочек.
— Вам ужин сюда подать, или вниз спуститесь?
Пока я раздумываю, голос подает белокурое чудо:
— А можно вниз? — робко спрашивает она, — там музыка.
Последнее слово произносится с благоговением. Я бы слышанное бренчание музыкой не назвал.
— Ты любишь музыку? — быстрый кивок в ответ, и два синих озерца полные мольбой. Ну как можно отказать таким глазам? — Идем.
Договариваюсь со служанкой о том, чтобы постирать и заштопать наши вещи и мы спускаемся в общий зал.
Ужин был неплох, а вот пиво здесь откровенно паршивое. Вторую кружку уже вливаю в себя через силу маленькими глотками. Музыка тоже не впечатляет, но от сидящей рядом девочки идет такой поток чистого, незамутненного счастья, что увести ее спать рука не поднимается.
— Тебе действительно это нравится? — спрашиваю лениво.
Та кивает. Странные у нее представления о хорошей музыке. Хотя, где она в своей глуши могла музыку-то слышать? Небось, один раз и видела музыкантов на какой-нибудь ярмарке, вот и запечатлелось в памяти. Детские воспоминания — самые яркие.
— Ну, тогда поблагодари маэстро, — кладу на стол два эри.
Девочка смотрит на них неверяще. Для нее это, похоже, неимоверное богатство. Какое-то время идет внутренняя борьба, затем малявка с важным видом подходит к музыканту и вручает ему монетки. Смущается, и обратно возвращается уже почти бегом. Маэстро раскланивается и исполняет веселую детскую песенку «для щедрой маленькой леди» — как он выразился.
По окончании песни понимаю, что мне срочно нужно покинуть зал. На улице уже темнеет. Вернувшись, вижу, что за нашим столиком сидят четверо персонажей весьма бандитской наружности. Раньше они, кажется, пили потихоньку в противоположном углу. Нехорошо. Заметив меня, голубоглазка пытается выскользнуть из-за стола, но тяжелая мужская рука удерживает ее на месте. Зато мне навстречу встают трое «гостей». Один, помельче, преграждает мне путь, а двое громил пытаются зажать с боков. Мелкий что-то произносит, но я не слушаю. Их намерения вполне ясно читаются по ауре. Раскидываю руки в стороны. Толчок кажется совсем легким, но на землю громилы падают уже мертвыми. У каждого в груди дыра на том месте, где билось сердце. Мелкий соображает быстро, тянется к ножу, но тоже падает мертвым. Я немного быстрее. Переступив через тело, двигаюсь к столу. Последний из разбойников пытается закрыться девочкой, но откидывается на стену с кинжалом между глаз.
— Хозяин, убери эту падаль, — бросаю через плечо, выдергивая кинжал. Пытаюсь увести девочку наверх и уложить спать, но та вцепилась в меня клещом и отпускать не хочет. Пришлось оставить.
Пока убирали трупы, хозяин попытался срубить с меня компенсацию. Пришлось намекнуть ему, что все произошло в его таверне, где за безопасность гостей именно он и отвечает. А вышибала даже не пошевелился. Так что уважаемого трактирщика вполне можно записать в подельники этих бандитов. Вышибала тихонько мялся в сторонке и поддерживать трактирщика не спешил, так что тому пришлось уйти ни с чем. Напоследок, правда, пообещал вызвать стражу.
Стража явилась примерно через тайс. Малявка к тому времени уже откровенно клевала носом, но продолжала слушать музыку. Я все это время изображал полное безразличие к косым взглядам, что бросали на нас посетители таверны. Среди крестьян и путников особо выделялась компания у окна. Две девушки вполне приличного вида и десяток воинов в хорошей броне. Видимо, охрана.
Трактирщик обрадовался стражникам как родным, но до нашего столика пятерка дойти не успела, так как была перехвачена на полпути. Одна из девушек окликнула старшего, и тут же повисла у него на шее, впившись в губы жарким поцелуем. Тот, кажется, тоже ее узнал. За это время к стражникам подошла вторая путница и с ней один из охранников. Некоторое время все о чем-то тихо беседовали, поглядывая в мою сторону, а затем стражники развернулись и покинули таверну. Любопытно.
— Благородная госпожа Тарина Хольц приглашает вас за свой стол! — объявил нарисовавшийся у нашего столика охранник.
— Передайте благородной госпоже, что я подойду через ним, — киваю я.
Мелкая уже практически спит, поэтому уложить ее проблем не составляет. Только напоследок крепко вцепляется в мою руку.
— Ты ведь не бросишь меня?
Ну что тут можно ответить? Все-таки прав был старый летчик.
— Бутылку лучшего вина в этом гадюшнике, живо! — трактирщик не заслужил вежливости. Бросив на стойку серебряную монету, направляюсь с трофеем к столику странной компании. Я напряжен, как перед битвой.
— Леди, позвольте поблагодарить вас за помощь со стражей, — отвешиваю поклон младшей из девушек. Вряд ли благородная госпожа будет вешаться на шею стражнику.
— Это было несложно, — улыбается она, — Саманта хорошо знакома с десятником.
— Очень хорошо, — мурлыкает ее спутница с откровенно блядскими глазами.