(Пауза. Более доверительно.)
Я мечтаю, чтобы в моей жизни появилась личность, которой бы я мог поведать самое сокровенное. Спокойная, абсолютно чуждая суете личность, которую бы я мог взять в мою Грецию и, встав лицом к храму определенности и потопу духовности, сказать: «Взгляни! Жизнь постигается через тысячу маленьких богов. А не через одного старого мертвого бога с именем, похожим на Зевс, — нет, но через живых Духов Мест и Предметов! И не только в Греции, но и в современной Англии! Духи конкретных деревьев, конкретных изгибов кирпичной стены, конкретных магазинчиков с чипсами и — если вам нравится — шиферных крыш и даже хмурых людских взглядов, неуклюжих походок…» Я сказал бы тогда: «Божеств столько, сколько вы можете себе представить, хотя мне кажется, что их несоизмеримо больше…» Если бы я имел сына, то, держу пари, он был бы таким же, как его мать. Абсолютным безбожником. Хотите выпить?
ЭСТЕР. Нет, спасибо. В самом деле, мне пора идти. Как обычно…
ДАЙЗЕРТ. Правда?
ЭСТЕР. Правда. Перед тем, как лечь спать, нужно перелопатить целый Эверест бумаг.
ДАЙЗЕРТ. Вы никогда не меняете планов, да?
ЭСТЕР. А вы?
ДАЙЗЕРТ. Этот парень со своим пронзительным взглядом. Он пытается спастись от меня.
ЭСТЕР. Мне тоже так кажется.
ДАЙЗЕРТ. Но вот что я пытаюсь с ним сделать?
ЭСТЕР. Вернуть его, разве не так?
ДАЙЗЕРТ. Куда?
ЭСТЕР. В нормальную жизнь.
ДАЙЗЕРТ. Нормальную?
ЭСТЕР. Да, это до сих пор что-то значит.
ДАЙЗЕРТ. Неужели?
ЭСТЕР. Конечно.
ДАЙЗЕРТ. Вы хотите сказать, что нормальный юноша имеет одну голову, а нормальная голова — два уха?
ЭСТЕР. Вы знаете, что я хочу сказать.
ДАЙЗЕРТ. Что? Что еще?
ЭСТЕР (мягко). О, прекратите.
ДАЙЗЕРТ. Нет, что? Скажите мне.
ЭСТЕР (вставая, улыбаясь). Я не пользуюсь такими приемами, Мартин. Вы просто бесчестный человек!.. (Пауза.) Вы знаете, что я подразумеваю под нормальной радостью в детских глазах, даже если я не могу это как следует определить. Не так ли?
ДАЙЗЕРТ. Да.
ЭСТЕР. Тогда мы будем работать над этим, ладно? Оба.
ДАЙЗЕРТ. Как трогательно… Я буду держать вас в курсе.
ЭСТЕР. Вы меня отпускаете?
ДАЙЗЕРТ. Вы же сказали, что вам пора идти.
ЭСТЕР. Да, пора… (Она целует его в щеку.) Спасибо вам за то, что вы делаете. Каждую секунду вы роетесь в гнилом тряпье. Мне очень жаль… Мне кажется, то немногое, что можно тут поделать, — просто придерживаться устоявшегося порядка.
ДАЙЗЕРТ. В чем?
ЭСТЕР. О! В общении с детьми, пока они не повзрослели. Вот в чем.
(Он рассматривает ее.)
ДАЙЗЕРТ. Вы по-настоящему совершенно восхитительны.
ЭСТЕР. На том стоим. Спокойной ночи.
(Она покидает его.)
ДАЙЗЕРТ (про себя или к аудитории анатомического театра). Нормальный!.. Нормальный!
19
(Алан встает и выходит на площадку. Он подавлен.)
ДАЙЗЕРТ. Добрый день.
АЛАН. Добрый.
ДАЙЗЕРТ. Я очень сожалею о нашей вчерашней ссоре.
АЛАН. Это было глупо.
ДАЙЗЕРТ. Было.
АЛАН. Я имею в виду то, что я сказал.
ДАЙЗЕРТ. Как тебе спалось?
(Алан пожимает плечами.)
Ты себя нехорошо чувствуешь, да?
АЛАН. Все в порядке.
ДАЙЗЕРТ. Хочешь, сыграем в одну игру? Ты сразу почувствуешь себя лучше.
АЛАН. Что за игра?
ДАЙЗЕРТ. Она называется «Закрой Глаза!». Ты на чем-нибудь фиксируешь взгляд, скажем, на том маленьком пятне вон там на стене, а я стучу вот этой ручкой по столу. Тук! — и ты закрываешь глаза. Тук! — и открываешь. И так далее. Закрываешь, открываешь, закрываешь, открываешь, пока я не скажу «стоп!»
АЛАН. И как же, интересно, от этого улучшится мое самочувствие?
ДАЙЗЕРТ. Ну, ты расслабишься. И тебе почудится, будто ты говоришь со мной во сне.
АЛАН. Это глупо.
ДАЙЗЕРТ. Не хочешь — не надо.
АЛАН. Я не сказал, что не хочу.
ДАЙЗЕРТ. Ну?
АЛАН. Я не понимаю.
ДАЙЗЕРТ. Хорошо. Садись и смотри на пятно. Положи руки на колени и растопырь пальцы.
(Он разворачивает левую скамейку, и Алан садится на ее край.)