А уже четвёртый день не вылезаю из самой глубины, даже представляю себе, как здесь рабов заводят. В магазине, кстати, ни разу ничего не купил. Даже вообще не знаю, есть ли тут магазины? Ибо и денег местных ни разу не видел!
Утром мне предложили выбор из местных продуктов. Эдак моя сумка так и уедет домой наполовину полной. Учусь пользоваться их правилами еды и пытаюсь понять, что они в этом такого находят? Почему нужно обязательно помазать вот этим белым соусом, а потом полить вот этим красным? Причём, если это делает жрец — то он сам же эти соусы из ингредиентов и приготовит. А если я — то мне подают уже готовое. Понять пока не могу, но ем. Ну, что сказать… Съедобно. До сих пор ожидаю какой-то каверзы от организма, но пока что всё на удивление гладко. Ни поноса, ни тошноты, ни прочих свидетельств отравления.
А потом вдруг ко мне подходит Урриш и заявляет, что сегодня мы едем на охоту.
— Я не хочу никакой охоты!
— Я знаю. Поэтому ты и едешь.
— Да не люблю я охотиться!
— Я знаю. Ты не можешь любить то, что никогда не пробовал.
— Я не умею охотиться, тем более на ваших животных!
— Именно так. Ты будешь учиться.
— Я не хочу учиться!
Вот это поставило Урриша в тупик. Он несколько секунд моргал на меня, недоумённо шевеля хвостом. Потом сказал:
— Вот тут я должен посоветоваться. Это пусть хаал сам решает.
— Стой! — я понял, что сморозил, и какой это может произвести эффект. — Так это тебе хаал приказал?
— Это хаал приказал тебе. А я только исполняю его волю.
— Ты слуга?
— Нет, я не слуга. Я тоже жрец, но не моё право объяснять тебе или оделять знанием. Подожди, я извещу хаала.
— Не надо. Я еду на охоту.
И снова сделал что-то не так! На этот раз Урриш превратился в статую почти на минуту. Ни уши, ни хвост не шевелятся, не позволяя слишком умным понять, что думает их обладатель. Потом осторожный, недоверчивый вопрос:
— Ты передумал?
— Я узнал новое и принял другое решение, — похоже, фразу я построил правильно. Урриша это тоже вдруг успокоило.
— Тогда я должен буду показать тебе охоту до того, как ты увидишь.
Уже на ходу я попытался понять, что это он такое сказал? Не понял. Но всё оказалось просто. Мне показали и оружие, и охотничье снаряжение. Ну, что сказать? Конечно, ничего похожего на наше, но при этом — ничего отличного. Форма клинков и длина рукояток различная. Но всё — ножи тех или иных конструкций. Или копья. Я не умею работать ни ножом, ни копьём. Этому надо учиться с детства!
Урриша это не остановило. Да, надо. Но, поскольку данная охота не для пропитания, а ритуальная, то моя задача не столько добыть еду, сколько просто выжить. Так что — вперёд. Берём копьё и делаем вот так. Нет, не так, а вот так. Ещё раз. Да, и ещё. Столько, сколько будет надо, пока не получится. Надо будет неделю — будет неделя. Или я опять передумал?
Я минут пять поупирался, а потом понял, что строгий учитель не отстанет. И либо я приложу все усилия для того, чтобы научиться, либо он приложит их для того, чтобы сделать это без меня. То есть, хочу я или нет, а он — научит. Потому что это жрец. Потому что для них любая задача сама по себе интересна. Вот можно ли научить бесхвостую обезьяну владеть копьём для охоты? Оно им нафиг не надо, но интересно. И если я не собираюсь быть подопытным животным — надо что-то делать самому.
И я принялся делать. Но, к сожалению, показуха здесь не прокатывала. Как только я уверял, что уже научился в достаточной степени — Урриш хмыкал и делал что-нибудь такое, от чего я потом тряс отбитыми руками или бежал за вылетевшим копьём.
Потом пошло обучение стрелковому оружию. Ну, здесь всё прошло значительно быстрее. Арбалеты конструктивно отличались от привычных земных, но суть-то от этого не меняется! Навестись, учесть траекторию, нажать на спуск…
А потом был обед. А после обеда хаал Смаарр забрал меня в тот самый памятный зал. Так что не удалось мне побывать на охоте… И, что удивительно, про это никто так и не вспомнил.
— Садись, — велел жрец, указывая на пол. На голый пол, без всяких матрасиков. Я огляделся и сел.
— Неправильно, — равнодушно сообщил мне Смаарр.
— А как правильно?
— Не знаю.
— Не знаешь, но уверяешь, что неправильно?
Не говоря ни слова жрец ударил меня ногой в лицо. Пришлось упасть, заодно вспомнив только что полученные навыки уклонения от движущихся объектов. Но удар был всё равно чувствительным.
— Так что садись правильно.
— А правильно — это как?
— Не знаю.
Да что он делает, лис паршивый? Как правильно? Лицом к нему? Но хаарши с тем же равнодушно-скучающим выражением снова ударил меня. И снова пришлось падать, уклоняясь от ноги. Только раза с пятого я понял. Когда удар оказался неудобен для самого Смаарра. Я принял его ногу на скрещенные руки и даже не дрогнул. Думаю, что было бы у меня желание — я мог бы захватить его ногу и уронить его самого.
Хаал обошёл меня, оглядывая, потом велел закрыть глаза.
— А сейчас я буду тебя бить, — скучающе сообщил он. — Глаза закрой. Я в курсе, что ты ничего не видишь, и не можешь ни сопротивляться, ни уклоняться. Я также знаю, что ты не желаешь быть битым. И вообще, хотел бы оказаться подальше от меня, желательно с Хашеп в обнимку. И чтобы вокруг все были доброжелательны, вежливы, остроумны и внимательны к вам обоим. Но реальность такова, что Хашеп с тобой нет.
— Как?
— Сиди и закрой глаза. А вот так. Здесь она тебе не нужна.
— Это моё…
— Я знаю твоё мнение. Не надо мне его сообщать. Но я не про твоё мнение, а про реальность. В реальности ты сидишь рядом со мной в пустом зале. Вокруг нет никого, кто мог бы защитить тебя… или меня. Нас только двое, и мне абсолютно всё равно, останешься ли ты жить или умрёшь прямо здесь и прямо сейчас. Если ты сможешь убить меня — то дальше тебе и только тебе решать, что будет потом. Если ты умрёшь сейчас — никто не будет решать ничего, ибо никому это не нужно. Поэтому я буду тебя сейчас бить. А ты будешь сидеть с закрытыми глазами. Или лучше завязать их тебе? Наверное, лучше так, иначе ты не сможешь удерживать их закрытыми, будешь думать только о глазах, забыв о самом главном.
Я мелко дрожал, пытаясь понять, что происходит. Обыденность, с которой он вещал о моей смерти, явно показывала, что он не шутил. И что убьёт меня не задумываясь… если сможет. Но при этом он не лгал и не скрывался, предупреждая, что будет меня бить. При этом явно не собирался забить до смерти. Что он задумал? Зачем весь этот бардак?
— Я сам завяжу себе глаза, — вдруг сказал я.
— Хорошо, — согласился хаарши и подал мне тряпичную ленту. — Если тебе это поможет.
Я сам не знал, почему выбрал именно такой вариант. Возможно, потому, что думал, будто смогу сбросить повязку, если что. В общем, иметь хоть какой-то контроль над ситуацией.
Сидеть с завязанными глазами на полу храма в ожидании удара… Это… Это мощно! Иначе не передать ощущений. Вокруг темнота, все остальные органы чувств напряжены до предела. Я прислушивался и чуть поводил головой, пытаясь предугадать… Бамц! Больно! Бамц! Бамц!
— Не маши руками, это бесполезно. Я-то их вижу, — спокойно сказал жрец слева. И почти сразу последовал удар по правой руке.
Последующие полтора часа превратились в самую суровую пытку для моего сознания. После пятого или десятого удара (они были примерно одинаковые по силе) я перестал воспринимать их как нечто ужасное. Ну, ударили, ну, больно… Паузы между ними позволяли восстановиться, боль от ударов проходила всё быстрее. А вот само ожидание… Я пытался понять, чего хочет хаал, что надо сделать… Но не понимал. Вроде бы я научился определять его положение. Вроде бы я даже научился понимать сам удар. Но вот как его блокировать или уклониться — так и не понял.