— Да, государыня. Я жила в мире людей и даже поднималась к звёздам.
— Ты была меж звёзд?
— До самих звёзд далеко, мы летали рядышком. Три дня пути туда и неделя — обратно.
— Правда, недалеко. Этот человеческий парнишка летал с тобой?
— Да, было так.
— Почему же вы пришли за мой стол вместе?
— Так полагается, если я его избранница.
За столом загомонили. А я сунул в рот что-то первое попавшееся. И сосредоточенно жевал, пытаясь держать морду кирпичом.
— Но ты помнишь древний закон, что избранница должна в первую очередь принести своему супругу наследство?
— Древний закон будет соблюдён.
Шум за столом усилился. А королева чуть откинулась назад, повернув ухо. В которое подошедший сзади хаарши что-то негромко сказал.
— Ну, что ж, дочь моя. Если это и вправду так, что будет проверено и засвидетельствовано, то мы рады приветствовать тебя у нас за столом.
И тут я чуть не подавился. Потому что Хашеп встала и при всех обошла стол по длинной дуге. И уселась рядом с матерью. На место того левого (правого от меня), который вскочил и куда-то удалился.
Весь оставшийся обед я пытался спрятаться за теми стенами, что успел создать во мне Смаарр. Только не получалось. Ко мне больше никто не приставал (то ли не знали английского, то ли просто не хотели), но и меня больше никто не обсуждал. Вообще выключили из разговора и застолья. Несколько раз подходила Сисишеп, что-то забирала, что-то приносила. Я ел. Я жрал. Я впихивал в себя жрачку, не особенно заботясь о качестве и количестве, потому что мне было плохо. Хашеп меня бросила одного перед всеми…
Могла бы хоть сказать. Или намекнуть. Ну, сделать же хоть что-нибудь! Как я тут буду дальше сидеть? И что мне вообще делать? А они что-то негромко обсуждали. Причём, сама королева периодически отвлекалась на гостей, что-то спрашивала, что-то говорила, то одному, то другому. А потом — снова негромкая беседа с дочерью.
Под конец обеда, когда все начали расходиться, я остался сидеть. Дождавшись момента, когда эти две хвостатые тоже встанут. Но к ним почти сразу шагнули охранники.
— Хашеп! — окликнул я.
Она посмотрела на меня и сказала:
— Иди в нашу комнату. Я буду позже. Может быть, завтра. Если что — Сисишеп в твоём полном распоряжении.
Ага, спасибо, родная. Может быть в другой обстановке я и сам бы не против был поразвлечься с рабыней, но не здесь и не сейчас. И не во дворце, где все всё видят и слышат. Ох, как же непросто любить принцессу!
И тут меня скрутило. Да, жрать что ни попадя за столом хаарши не советую. Многие их конструкции для нас безвкусны или имеют слабо выраженный вкус. Но вот сочетания… Я едва успел добежать до какого-то куста и уже под него вывалить всё съеденное.
— Ты живой? — раздался рядом испуганный голос.
— Да живой…. Уээээ!
— Наверное, отравился!
— А нечего жрать в семь глоток.
— Разойдись!
Я слушал голоса вокруг и было мне плохо даже не от того, что в живот бурчал разгонными двигателями, а что я, тупица, идиот, скотина…
СТОП!
Внутри схлестнулось чувство вины и те створы, которые не позволяли чужому мнению вползти в мой разум. Эффект был потрясающий! Чувство вины вдруг удрало зайцем, а мне стало абсолютно всё равно, что там обо мне подумают те хаарши.
— Воды!
— Пойдём, сейчас, — Сисишеп подхватила меня и куда-то повела. В руках оказался прохладный и тяжёлый кувшин. Я отпил, прополоскал рот, умылся.
Вроде бы мир стал проще.
— Надо же, — раздался рядом доброжелательный голос. — Человек обзавёлся рабом!
Я оглянулся. Судя по расцветке лаара — какой-то жрец. Только не сейчас, ладно? Мне и так плохо!
— И что это у нас такое? Ну-ка, посмотрим, что ты себе такое приобрёл! Подними хвост и наклонись!
Сисишеп поколебалась, но выполнила приказание. Неизвестный обошёл её, обнюхал со всех сторон.
— Ну, сойдёт, — сообщил он неизвестно кому. — А ну-ка, принеси-ка нам чего-нибудь выпить. Мы сейчас с твоим хозяином побеседуем.
— Оставь её в покое.
Хаарши развернулся ко мне изумлённо.
— О, так человек владеет Высоким Языком? И откуда же такие познания?
— Тебе какая разница?
— Человек, владеющий Высоким, надо же… И уже где-то присвоил раба. Интересно тут у вас… Ну-ка, пойдём со мной! — приказал он Сисишеп, глядя при этом на меня.
— Запасные уши есть? — осведомился я самым холодным тоном, на который был способен.
— Это ты кому сказал?
— Если запасных ушей нету, — я нащупал застёжку кобуры и сдвинул предохранитель на пистолете, — то оставь чужую рабыню в покое.
— Ты что, бесхвостый, обнаглел безмерно? Надеешься на защиту своей самки?
Внутри холодными кольцами свивались решимость, отстранённость и неизвестность. Я смотрел не на самого хаарши, а чуть в сторону. Сам не знаю, почему. Правая рука обхватила рукоятку, левая замерла перед грудью… И чуть ниже. А вот злости — не было. И обиды не было.
— О, да я смотрю, ты уже и драться собрался? И давно лысошкурые стали такими могучими?
Я молчал. Ожидая неизвестно чего. Кольца внутри улеглись, больше не мешая.
— Что застыл, чучело? Ещё надеешься меня чем-то удивить?
Я по-прежнему молчал. Только разум отмечал: шевелится шерсть на щеке, поза слишком расслабленная для броска, за ним — куст, за кустом кто-то прошёл, слева смотрит чья-то морда…
— Трус… Негодящий тебе достался хозяин… Пошли!
— Сисишеп, не ходи. И вообще, иди в нашу комнату. Не оглядывайся.
Рабыня повернулась и пошла.
— Стой!
Она никак не отреагировала.
— Стой я тебе сказал! Ах, ты паршивка…
— Заткнись, облезлый! — холодно бросил я…
Пистолет выстрелил очень негромко, чуть не булькнул. Потому что ствол его уже скрылся в пасти. Он бросился настолько быстро, что я вообще не успел ничего ни понять, ни сделать. Только выхватил пистолет и нажал на спуск. Кажется, рефлекторно. Тело упало на землю и чуть вздрогнуло. Видимо, в последний раз. Я оглядел забрызганный кровью ствол, присел и вытер его о лаар. После чего убрал оружие в кобуру.
А внутри по-прежнему была звенящая тишина. Я не испытывал ровно никаких эмоций. Только где-то тлело удивление, что покойный оказался НАСТОЛЬКО быстрым. Если бы я не держал пистолет в руке — мог бы и не успеть…. Да и то успел с перепугу.
Мы с Сисишеп сидели в одной из комнат местного храма. А может, и не храма, может быть, подобные комнаты со знакомой храмовой атрибутикой, есть в каждом доме. Но уж очень она мне была знакома. Именно в такой комнате Смаарр проводил со мной все свои манипуляции. И обучение языку, и бил, и оскорбляли они с Хаш…
Хаш до сих пор не было. Это было странно. Хотя, может быть, во время следствия родственники не допускаются? А то, что сейчас шло следствие — я не сомневался. Смаарр тоже тогда интересовался, как я могу принимать решения, не узнав о причинах. Удивительно только, что допрашивали почему-то Сисишеп, хотя я сидел рядом.
— Что он сказал?
— Он приказал мне открыться и осмотрел меня.
— Дальше?
— Потом мой хозяин приказал ему оставить меня в покое.
— Дальше, дальше!
— А дальше они… поругались.
— Как именно?
— Он… называл хозяина всякими словами. Я не помню точно. Но нехорошими. А хозяин стоял и ждал.
— Чего?
— Не знаю. Он просто стоял и ничего не делал. А потом велел мне уходить.
— Куда?
— Туда, где наши вещи. Я повернулась и пошла.
— И что было дальше?
— Я не видела. Только услышала звук… Не знаю, как будто удар сильный. Повернулась — а он уже упал.
— Он первый нанёс оскорбления?
— Нет.
— Твой хозяин начал?
— Нет. Мой хозяин вообще молчал. Так что он не был первым или вторым. Он его совсем не оскорблял.
Я подумал и решил, что позы, отношение и тон, действительно, оскорблениями не являются. Но когда же спросят меня хоть о чём-то?
Оказалось, что ждут саму королеву. Она вошла не в той вызывающе открытой накидке, а в обычном розовом лааре с фиолетовыми цветами по всему полю. Пожалуй… Красиво!