— Оставьте нас.
— Государыня, я задаю вопросы по делу…
— Вот и не надо этого делать. Вопросы буду ему задавать я. Надеюсь, моего уровня хватит, чтобы услышать верные ответы.
— Как скажете. Но тогда зачем мне уходить?
— Чтобы ты не слышал вопросы.
Жрец волнообразно махнул хвостом и вышел. А я задумчиво проводил его взглядом.
— О чём ты задумался? — спросила королева по-английски.
— Я не понял движение его хвоста, — ответил я на Высоком. — А обычно я их понимаю.
— Это просто жест… уважения, согласия… Подчинения… Неважно. Зачем ты его убил?
— Это получилось случайно, мэм.
— Почему ты на это решился?
— Я не знаю, мэм.
— Что ты чувствовал в этот момент?
— Ничего.
— Точнее. Смотри сюда! — она указала на бронзовую морду. — Не отрывай взгляда и рассказывай как будто ему. Итак, что ты чувствовал?
— Я не чувствовал ничего. — бронзовая морда не оказала на меня никакого магического эффекта. — Вообще ничего. Вот это, пожалуй, удивительно.
— Было ли внутри тихо?
Я кивнул, не отрывая взгляда. Пожалуй, это очень точное определение. Внутри меня было тихо.
— Он пытался тебя разозлить?
— Да.
— Зачем?
— Видимо, ему нужно было убить меня. При всех. Так, чтобы я напал на него.
— Почему же ты не нападал?
— Не хотел.
— А если бы хотел — напал бы?
— Я не знаю, мэм. Наверное, всё-таки — нет.
— Почему?
— Это сложно объяснить. Я… Я не считаю, что подобные вопросы решаются… силовыми способами.
— Поэтому ты пощадил Рамарупара?
— Да, наверное. Мне просто в голову не пришло, что его можно убить. Мы, люди, не решаем проблемы подобным способом.
— Мне говорили обратное.
— Я хотел сказать, мы — простые граждане. Есть те, кто считают право силы приоритетным. Но далеко не все.
— А разве это не так?
— Конечно, так. Но сила — она разная. Кто-то может быть силён мышцами, а кто-то и без всяких мышц может победить. Некоторые умеют это сделать одним взглядом. Вот я сегодня — я был слаб. Но у меня было сильное оружие. И я оказался сильнее.
— Побереги себя.
Я оглянулся. Когда она ушла? Я даже не заметил, не услышал. Зато вошёл тот самый жрец.
— Что ты тут восседаешь? Думаешь, сюда поесть принесут?
Надо же, Сисишеп тоже ушла! Да что ж такое со мной происходит?
— Выходи, выходи! — жрец недовольно подёргал усами и подтолкнул меня к двери.
Я вышел. Интересно, что же сделала со мной королева?
Сисишеп встретила меня с восторгом. То есть, облизала всего, обтёрлась об меня… Выражение такого щенячьего восторга от неё было очень приятным. Но... Но если бы так себя вела Хашеп — фиг бы я влюбился в неё. Нет, такое животное проявление чувств допустимо между хаарши… Вот пусть они так и общаются. Со мной Хашеп ведёт себя как человек. И я люблю в ней всё человеческое. А Сисишеп я за человека не считаю. Поэтому взял хозяйской рукой за шкирку и встряхнул сильно.
Усы встрепенулись, пасть приоткрылась, уши боязливо прижались… Посмотрела снизу, виновато-виновато… И вдруг… И вдруг растянула пасть, хвост задрался, уши выпрямились…
— Да, хозяин! Ты так давно не наказывал свою рабыню!
Удивительно, при обращении друг к другу хаарши не используют множественную форму «вы». Но уважительное обращение раба к хозяину — встречается. Сисишеп использовала обыденное обращение равного к равному. Чудеса языка: сказано одно, подразумевается другое, а оба понимают третье…
— Как тебя наказать?
— Ты сказал, что у меня красивый хвост.
— Да, он мне нравится…
— Х… Хочешь?
И сглотнула.
Я оглядел рабыню. Хвост прижат к ноге, усы беспокойно шевелятся, в глазах — щенячья преданность.
— Раздевайся.
Она с готовностью сбросила с себя пояс.
— А ножик есть?
Сисишеп бросилась к нашим сумкам и, покопавшись, извлекла что-то режущее. С поклоном поднесла мне. А ручки-то — дрожат! Но сама преклонила колено, держит орудие пытки на вытянутых руках… С трудом. И пытается хвост удержать. А тот хлещет, то туда, то сюда.
— Какой он у тебя непослушный, — я забрал режик. Грубо обработанный кусок металла с чем-то вроде гравировки… Или просто царапины? А вот режущая часть — блестящая, недавно точенная. Лезвие толстенное, длинное.. Чем-то похоже на бритву. Может, это бритва и есть? Потому что остриё заточено очень здорово!
— Ну, что ж. Становись.
— Как? — хрипло выплюнула она.
— На колени. Мордой на пол. А хвост задери вверх.
Она беспрекословно выполнила всё. Уложила морду на пол, задрала задницу вверх, вытянула хвост…
Я поймал это пушистое чудо, пропустил между пальцев. Как он задрожал! Еле удержишь!
— Ну, что… Готова распрощаться со своей красотой?
Она только зажмурилась. Кажется, даже дышать перестала.
Я поднёс лезвие к основанию хвоста… Даже нажал. Шерсть на хаарши встала дыбом. Вот реально: она раздулась раза в полтора, точно! Получилась такая огромная ворсистая кукла. А я развернул бритву тупой стороной и резко чиркнул. Короткий затихающий лай раздался раза три… Сисишеп вскочила и обняла свой хвост, прижав к животу. А потом упала передо мной, вылизывая ноги и штаны.
— Хозяин! Спасибо, ты самый лучший, ты самый замечательный, правильно хаал говорил, ах, как здорово! — она торопливо облизнулась и продолжила. — Как страшно было, как я переживала, хозяин! Ты всё правильно сделал, ах, как я тебе благодарна, спасибо, самый лучший хозяин на свете!
Внутри ревниво щёлкнули створки защиты от «медных труб», щёлкнули и раскрылись.
Потому что Сисишеп не мне всё это говорила, она просто выплёскивала свою радость. За то, что я дал ей возможность испытать этот страх и ужас, но не привёл приговор в исполнение. Поэтому её искренность грела и радовала. Она отдалась мне полнее, чем женщина отдаётся мужчине, и я не обманул её ожиданий.
— Прости, Сисишеп, но хватит меня вылизывать. Ну, хватит, хватит!
— Хозяин! Хочешь я тебе там полижу? Хашеп говорила, ты любишь!
— Ну, вот! Теперь жена и рабыня будут обсуждать своего господина и его привычки. Очень хочу! Но — не буду. Не сейчас. Сейчас у меня есть другие заботы. Ты слышала, о чём говорила со мной королева?
— Нет, — удивлённо ответила рабыня. — Мы же сразу ушли.
— То есть, когда она ушла — ты тоже не знаешь. Жаль, жаль. А почему допрашивали именно тебя, хотя я сидел рядом?
— Потому что ты можешь утаить что-то. Ты же не хаарши! Жрец не имеет над тобой силы. А я всё скажу, хочу я или нет.
Значит, то, что она рассказывала — вот именно это она и увидела. Но мне казалось, что я тоже немало высказал этому выскочке… Или это я про себя говорил? А главное, она не увидела самого выстрела. Или увидела? В общем, неважно.
Да, почему жизнь не всегда клубника со сливками? Такой момент! Мы двое, у обоих игривое настроение. И — никакой возможности!
К ужину нас с Сисишеп пригласили отдельно. И довели в сопровождении. Если бы не эти чёртовы ужины — я бы послал всё нафиг и ел бы доширак в комнате с Сисишеп. Кстати. Надо бы проверить, может ли она нашу человеческую еду есть? А то, если нам её с собой брать — надо же чем-то кормить! Закупать продукты здесь будет очень уж накладно.
Моё появление вызвало шумный интерес. Пока я шёл к своему месту, один из сидящих за столом поинтересовался у королевы, чем закончилось расследование сегодняшнего инцидента? Пока я усаживался, то краем уха услышал, что расследование завершено, и что за гостем (то бишь, за мной) никакого злого умысла не замечено.
— А разве гость наш не проявил злой умысел, скрыв ото всех понимание Высокого Языка?
— Эй! — я оторвался от столовых приборов. — За клевету могу и на поединок вызвать!
— В чём же клевета? — хаарши по-прежнему смотрел на королеву, и мне это очень не понравилось.