- Владыки опять недовольны, папа. Сегодня на совещании представили сразу два законопроекта: о повышении налогов на техномобили и увеличение финансирования научно-исследовательского института. Последнее привело меня в настоящее бешенство! Они пользуются твоей болезнью, думают, я настолько отчаялась, что ради призрачной надежды позволю сливать государственный бюджет в драконью пещеру! Неужели они думают, что я не читаю научных статей? В любом учебнике написано, что порок Витольского был изучен вдоль и поперек еще в прошлом веке. Доктора наук хором твердят, что новые открытия в области медицины ни коим образом не касаются лекарств от оборотных болезней. Но владыки готовы придумать любой повод, лишь бы украсть больше денег.
Мне показалось, что отец слегка нахмурился. Я знала, что он вряд ли слышит меня, но все же продолжила.
- Я знаю, знаю, папа. Владыки - опора трона. Но в палате разумных и ответственных людей - не больше пяти! Бернер Ритт ар Ноэл, твой старый друг. Суонна Лилиун ар Данкор, хвала звездам, что овдовела, гораздо благоразумнее покойного мужа. Благодаря ей я спокойна за южные морские провинции. Амарео Тримм ар Тариол сегодня заговорил о проблеме болот на западе, а ведь в докладах местных чиновников такая проблема не фигурировала вообще. Теперь я обязательно проконтролирую этот вопрос. Не зря ты признал его права на титул, он его достоин. А вот Лунго Танрос ар Диван сегодня молчал до самого голосования. Странно, правда? Старик обычно не пропускает ни одного вопроса, и всегда зануден до невозможности. Впрочем, его с успехом заменил наследник ар Тавильи. Убедил меня подписать договор с Алистрией. Тот самый, про реализацию металлизированных тканей. Но это практически единственный решенный вопрос. Все остальное так и висит. Владыкам мало трех часов для обсуждения! Еще бы: они же не всех успели подкупить и не со всеми договорились. Один монополизировал добычу стазия и не желает опускать цены на измерительные приборы. Два других никак не договорятся о регулировании правил воздушного движения, из-за чего у меня срывается эскспорт паралетов. Северные делят провинцию уже третий год - и ладно бы просто делили, они же в ней порядок и сами навести не могут, и мне не дают!
Я перевела дух. Нет, так не пойдет. Сколько можно жаловаться? Отец подумает, что я не справляюсь. А я справляюсь! Просто не всегда и не со всем. Папа это знает. Да и разве все это важно сейчас? Какое ему, обмотанному проводами, дело до этой провинции?
- Знаешь, у Канны новый поклонник. Мальчик из художественной школы. Кажется, родственник Варгоссов. Только не ар Картура, а младшей ветви. Но ты не беспокойся, Канна его не поощряет... ну хорошо, поощряет, но ничего не обещает! Я слежу за ней. Знаешь же, у нее этих поклонников что кисточек, и меняются так же часто. И вообще, она уже третий день рисует какую-то бабочку, и ничего более ее не интересует. Даже тетушка Паванна ее так и не выловила, хотя со вчерашнего утра по дворцу бегает. Все ей не так, все ей не то... А любимая племянница заперлась и не реагирует. Это забавно... Как же я рада, что я ей не племянница, моей выдержки хватает на владык, министров и городское собрание, но не на причитания Паванны! А Канна ушла в творческий астрал и ничего не замечает.
В стекло требовательно постучался врач, намекая, что я сижу уже час, и настало время инъекций.
- Прости, папа, мне пора. Я зайду вечером, расскажу, как прошла аудиенция с ректором Университета из Дэнвира. Ар Дэнвир так упорно меня от нее отговаривал, что мне теперь вдвойне интересно.
Я в последний раз бросила взгляд на папу. Его кожа так побледнела, что казалась прозрачной. Некогда темные, в точности как у моей сестры, волосы, поседели за каких-то несколько дней. Я знала, что это опасный признак. Отцу осталось недолго. Да, вчера он приходил в сознание, говорил со мной, чувствовал боль, шевелил руками... Но лишь на несколько часов. Периоды пробуждения будут становиться все реже и реже, пока он не впадет в кому. А там... там и до смерти недалеко. Вчера, когда после долгих часов борьбы он погрузился в тяжелый сон, так и не совершив оборот, я потеряла последнюю надежду на его спасение.