Выбрать главу

Вывод — для нового общества и второй путь ухода от принципов коммунальности безоговорочно подходит.

«Третий путь — действие другого рода отношений людей (например, семейных, дружеских, любовных), которые парализуют или затемняют действие коммунальных сил».

В новом обществе между людьми должны действовать именно «другого рода отношения» — собственно, во многом именно ради этого все и затевается.

«Семейные»? Что ж, новое общество — это, и правда, одна большая семья. «Дружеские»? Но новое общество — это общество, где все друг другу именно друзья. «Любовные»? Если понимать любовь так, как ее понимал Христос, то да — в новом обществе будет царить именно такая «любовь к ближнему» (впрочем, и к дальнему тоже).

Говоря иначе, новое общество — это общество, максимально насыщенное «социальным капиталом».

Вывод — для нового общества и третий путь ухода от принципов коммунальности безоговорочно подходит.

«Четвертый путь — сложная опосредованность отношений людей, когда человек помогает другим людям укреплять их позиции, поскольку это (по его расчетам) укрепляет его собственные».

Замечательный путь! Только в новом обществе эта «опосредованность отношений людей» будет совсем не сложной, потому что, помогая другим, действуя на общее благо, каждый непосредственно усиливает свои позиции. В новом обществе человек наконец-то перестанет отделять себя от общества и все, что несет пользу обществу, все это каждым будет восприниматься как благо для себя.

Вывод — для нового общества и этот путь ухода от принципов коммунальности безоговорочно подходит.

«Пятый путь — объединения людей для совместного укрепления своих позиций».

Ну а как же?! И этот путь словно специально выдуман господином Зиновьевым для нового общества, которое имеет единую цель для всех и каждое действие ее людей ведет к ее достижению.

«Наконец, в обществе появляются люди, которые делают своей эгоистической целью благо других людей — они самоутверждаются за счет этого».

Ну наконец-то они начали появляться, эти люди! Господин Зиновьев прозорливо увидел их, он предчувствовал появление нового общества, только вот не сумел оформить свои предчувствия должным образом. А ведь видно, что как человека честного его самого воротит от столь любовно выписанных им законов коммунальности…

В общем, пусть все самоутверждаются за счет «блага других людей» — это гораздо лучше, чем та ситуация, когда все самоутверждаются за счет унижения ближнего… Вкупе с дальним…

Таким образом, «другие источники отклонения, среди коих играют роль и типические психические заболевания людей», в новом обществе оказываются совершенно без надобности, названных Зиновьевым вполне достаточно.

Впрочем, сам он свои доводы полагает не положительными, разрушающими свои концепции непобедимости законов коммунальности, а отрицательными — утверждающими ее универсальность…

«Из сказанного не следует, что человек есть прирожденный злодей, — утешает нас автор. — Человек от природы не есть ни злодей, ни добряк. Но если человеку нужно сделать что-то в силу фундаментального принципа его коммунального бытия и он может сделать это безнаказанно, он это сделает, вернее — в нем самом нет никаких ограничителей, препятствующих осуществлению такого рода действий. С этой точки зрения человек есть на все способная тварь. Общество вырабатывает какие-то ограничители для поведения этой твари. И лишь в рамках таких ограничителей (запретов или поощрений) человек обретает добродетели. То, что воспринимается как идущее из самого человека, есть на самом деле лишь рефлексия общественных ограничений в сознании и поведении отдельных индивидов. Самоограничения суть лишь способ действия вниешних ограничений. Человек имеет ограничители своего поведения лишь в других аналогичных индивидах, а переживает их как нечто внутреннее для себя».

Вот так! Как нечто новое нам преподносится старинный Гоббсовский чертеж атомизированного индивида. «Тварь дрожащая», только разве что «право имеющая»…

«Как в человеческом теле часть его клеток выделяется на роль клеток управляющего органа, так и в сложных коммунальных индивидах [этим термином автор называет множества людей] часть людей выделяется на роль управляющих органов нового более сложного целого. Хотя это явление тривиально и общеизвестно, его почему-то упорно игнорируют всякого рода критики „тоталитарных“ и „бюрократических“ режимов, мечтающие об обществе без этих дефектов, т. е. фактически без управления и организации. Конечно, такое идеальное общество возможно, но лишь на краткий срок, в порядке исключения в некоем обширном нормальном целом или на самом примитивном уровне организации».