Если мой артефакт здесь, значит, и остальные – тоже. Получается, у ректора находилась моя игла. Я могла просто пробраться в этот кабинет, открыть, к примеру, выдвижной ящик стола и забрать так необходимый мне предмет.
Все настолько просто?
Нет, безусловно, украсть что-то у сильного мага вряд ли будет легко, но ведь и я совсем не промах.
Маркус Доррен продолжал возмущаться по поводу нашего поведения, сдержанно ругал, объяснял подробно и со вкусом, чем так плохи отношения в стенах академии. Васиан защищался. Не спасовал перед самим архимагистром и стоял горой за нас двоих.
Я молчала.
Меня вообще не волновали претензии, я не чувствовала вину, могла без труда пообещать, что больше так поступать не стану. Даже готова была понести наказание, потому что совершенно не боялась его.
– Я сообщу вашему декану и скажу понаблюдать за вами двумя, – вынес вердикт ректор. – А теперь ступайте и сосредоточьтесь на учебе.
Васиан что-то пробурчал себе под нос, я вообще ничего не сказала и вышла.
– Ты чего улыбаешься?
– Кто, я? – удивилась и поймала себя на том, что вправду губы были растянуты непозволительно широко. Чуть ли не до самых ушей. Но вот сделать серьезный вид никак не получалось.
– У меня такое ощущение, что в твоей голове сейчас крутятся темные мыслишки.
– Мыслишки не умеют крутиться, – обозначил все-таки свое присутствие мой фамильяр и выбрался на плечо. – И темными они быть не могут, они цвета не имеют. Ох уж эти двуногие! – громко вздохнул Пиппи.
– Вот, послушай умного кузнечика, он никогда не ошибается.
Васиан недоверчиво качнул головой, но больше вопросов задавать не стал. Предложил отправиться в нашу башню, а по пути снова заговорил про ректора и его старческие замашки. Назвал его дряхлым стариком-одиночкой. Заикнулся о строгом запрете отношений между адептами и магистрами. Сказал, что в некоторой степени такое можно понять, но не настолько, чтобы полностью убирать нарушителя из академии.
– Ладно, не будем о грустном. Как твои каникулы прошли? Что-то интересное случилось? – осторожно взяв мою руку в свою, поинтересовался воздушник.
– Нам же запретили, – сразу же высвободилась я.
– И что? Тебя это остановит? – заулыбался парень и обнял меня за талию. – Кажется, ты не из тех, кто придерживается правил, а наоборот, нарушает их.
– Я-то?! – возмутилась громко и сбросила с себя его ладонь. – Нет, ты что, я очень примерная адептка.
– Да-да, – подтвердил кузнечик.
– Видишь, даже он согласен.
– Моя двуногая нарушает правила, – вздохнул Пиппи, словно уже тысячу раз пожалел о нашей встрече. – Мне попалась непослушная мелкая, да еще глупая, а еще из этих, пугливых.
Васиана мой ответ не удовлетворил. Он словил меня, начал щекотать, никак не выпускал из своих рук, беззлобно бурчал, что ему попалась недотрога. Я смеялась.
– Вот они, нынешние нравы, – прозвучал рядом недовольный голос коменданта.
Мы с воздушником отстранились друг от друга, сделали вид, будто ничего особенного не делали. Гизнибер скривился, громко вздохнул и пошел мимо:
– А я сразу говорил, что ее надо отчислить. Помимо того, что хамка, так еще подрывает общественный порядок. Ее оставлять в академии нельзя, помяните мое слово. Разрушит все!
– Он до сих пор не простил тебя за драку? – проследил за длинноухим воздушник.
Я передернула плечами. У меня точно появилась аллергия на гоблинов. После случившегося на каникулах от одного взгляда на эти зеленые создания становилось тошно.
– Не только не простил, а мстит всеми доступными способами. Ты мою форму видел? – махнула я на лестницу, которая вела к женскому общежитию. – Пришлось штопать ее несколько раз – ткань никакая. Мой плащ изнутри весь… Ай, не важно.
– Эти желтоглазые обижают мою двуногую, – перебрался к моему лицу кузнечик и «обнял» за щеку. – Ничего, мы им отомстим.
Я вспомнила, как недавно меня утешали за печкой Овиан, Лари, Пиппи. Захотелось снова вернуться туда, чтобы почувствовать их поддержку. Любовь…
Ужас! Что за розовые мысли? Откуда они в моей голове?
– Поговорить об этом с деканом? – предложил Васиан.
– Шутишь? Не надо, конечно же. Делать ему больше нечего, как заниматься какой-то первокурсницей.
– Ну-у-у, – протянул он и руки в карманы засунул, будто знал что-то интересное.