Так, стоп, что за розовые мысли?
Я мотнула головой, напомнила себе, зачем пришла, и проговорила быстро:
– Прошу прощения за инцидент, случившийся по вине-е моей, – сказала, скосив взгляд на важного кузнечика, уже готового заявить, как он не любит желтоглазых. – Надеюсь, смогу как-нибудь ее загладить.
– Эй-эй! Мелкая, ты чего так улыбаешься?
– Ничего я не улыбаюсь, – прошептала ему и снова повернулась к гоблину.
В рубашечке, жилеточке, с бабочкой. Такой аккуратный, ухоженный. И пахло от него приятно. Или это не от него? Не суть! Да, кожа зеленая, но ведь я тоже не красавица.
– Прощаю, – сказал комендант и с важным видом запустил руку в кармашек своих брюк.
– Подскажите, пожалуйста, а можно у вас найти подушечку для моего кузнечика?
– Подушечку? – переспросил он, чаруя меня звучанием своего голоса.
– Да.
– Мелкая, – перебрался мне на голову Пиппи и постучал лапкой по лбу.
– Для него? – указал гоблин на моего зеленого.
– Да-да.
– Он тебя околдовал! – охнул фамильяр. – Или сознание вынул!
– Не говори ерунды, – выдала я извиняющуюся улыбку этому невысокому мужчине. – Такой хороший… гоблин не стал бы так поступать. Простите моего кузнечика, он порой не думает, что болтает.
– Ничего, – заулыбался Гизнибер. – Идемте.
– За подушечкой?
– Вы ведь за ней пришли.
– Да-да.
Какой он понимающий!
Комендант завел меня в свое хранилище. Мы шли среди стеллажей, шкафов, где на полках находилось много разного. Я смотрела по сторонам, не могла сдержать улыбку, просила Пиппи молчать, потому что он никак не хотел угомониться.
– Вот, – достал с полки гоблин одну из подушек, протянул мне.
– Спасибо, – приняла я и случайно задела его руку.
Меня будто молнией прошибло. Я даже охнула. Отступила.
– Пр-ростите, – выдавила и поняла, что вдруг стало очень душно, тесно, неуютно. Что это со мной?!
Я поспешила покинуть помещение. Сразу бросилась в свою комнату, где заперла дверь и прижалась к ней спиной. Сердце бухало в груди. Я не могла успокоиться. Перед внутренним взором видела коменданта, такого красивого, галантного, уступчивого, и не могла понять, как раньше не замечала, какой он хороший. Ну и пусть гоблин, зато в целом очень приятный мужчина. Глаза красивые, словно медовые. Ушки, наверное, мягкие очень. Вот бы потрогать их…
– Ах, – выдала я и только сейчас заметила, что мои соседки уже вернулись с собрания и с подозрением косились на меня.
– Кьяра, влюбилась в кого? – с прищуром поинтересовалась Хлоринда.
– Я?! – спросила возмущенно. – Вот еще!
Не надо мне приписывать этих сопливых достижений.
Я оторвалась от двери, направилась к кровати, села. Встала, поняв, что не взяла то, ради чего к коменданту пошла. Поспешила обратно.
– Эй, нам сказали не покидать своих комнат! – крикнула мне вдогонку соседка. – На собрании…
– Я быстро! – не стала слушать.
– Мы опять на дело? – поинтересовался кузнечик.
– Нет, за твоей подушкой.
– Ой, а я уже не хочу. Что-то на твоей шее нормально спится. Она мягкая. – Потыкал меня лапой Пиппи. – Вот здесь особенно, за ухом.
Я фыркнула. Остановилась у помещения коменданта. Поправила волосы, вдруг поняла, что выгляжу плохо. Нужно бы приодеться, платье какое там, туфли. Розовое… Да, такое мне было бы к лицу. Чтобы длинное, подчеркивающее мою талию. О, и венок на голову, чтобы казаться сказочной и легкой.
Дверь сама открылась. Гизнибер посмотрел на меня снизу вверх, и я будто поплыла.
– Мелка-а-ая, мне не нравится твое лицо.
– У тебя оно тоже не очень, – произнесла и встрепенулась. – Ой, простите, это я не вам, я кузнечику.
– Вы подушечку не забрали, я нес ее вам, прелестная дева. – Показал гоблин сверток с розовым бантиком.
– Ой, какая красота. Мне, да?
– Да.
– Можно? – потянулась я к своему подарочку и нечаянно задела руку коменданта.
И снова молния, которая прошибла тело. Сердце пропустило удар. В груди стало тесно-тесно.
– Вы… – выдохнула, не в состоянии слова сказать от затопивших меня чувств.
– Караул! – прокричал мне на самое ухо кузнечик. – Эй, ты кто такая и куда дела мою двуногую?!
Я отмахнулась от Пиппи, поняла, что сверток так и не забрала. Дотронулась до него и вдруг заметила боковым зрением, что ко мне приближались до боли знакомые фигуры. Притом с таким видом, будто я что-то обоим должна.
– Не смотри на него! – крикнул Овиан, и я решила, что пора от них спасаться.