Меня передернуло, я поморщилась. Эти губы…
– Не напоминай, пожалуйста. У меня с гоблинами сразу дирлинги вспоминаются, их лапы, пасти… и то, как висела.
Овиан погладил меня по спине, прижался губами к моему лбу, словно без магии пытался излечить от воспоминаний. Но вряд ли это работало. Лучше, по крайней мере, не становилось.
– Не знаю, что произошло внутри…
– О, это я! – запрыгал от нетерпения кузнечик. – Я знаю, я! Сказать? Я могу, да.
– Давай.
Фамильяр взобрался на лоб Овиана. Встал на задние лапы, прижал передние к груди. Выдержал театральную паузу.
– Она закричала и бахнула в желтоглазого магией.
– Все?
– Да, он ударился о стену, а еще на него упал горшок с цветком и стал как этот ваш наголовник.
– Как шляпа?
– Да, я же говорю как наголовник, – посмотрел на меня, как на недалекую, кузнечик.
– В общем, дверь вдруг отлетела вместе с нами, – взял слово Овиан. – Ты оказалась возле окна, начала трясти руками, спрашивать, что происходит. Грудь терла. Гоблин выбежал за тобой. Не знаю, что подумал твой брат, но закричал, чтобы не приближалось к тебе гнусное отродье, а потом от тебя во все стороны рванула магия. Выбило стекла, ты тоже не устояла. Нас с воздушником едва не сплющило от этого удара, но удалось быстро прийти в себя и бежать тебе на подмогу.
– И ты не нашел ничего лучше, как прыгнуть за мной?
– Воздушник этот сказал, что не сможет воздействовать на тебя магией – далеко. Еще что-то про лассо сказал. Я и ляпнул, чтобы меня привязал, а потом прыгнул.
Я усмехнулась. Переместила голову ему на грудь, положила рядом ладонь, раздумывая. Как так вышло? Овиан меня раздражал, бесил своими попытками контроля, а сейчас не осталось ничего, кроме благодарности и… чего-то нового, расцветающего внутри.
– Спасибо. Ты снова спас.
– Не спас, Кьяра, – недовольно вздохнул парень. – Ты не валялась бы столько дней без сознания, пока срастались кости. Это совсем не похоже на спасение.
– Тебе вон хуже, до сих пор не восстановился.
– Это ерунда.
– Учитывая, что ты сам лекарь, то да. Но все же… не делай так больше, – произнесла негромко, с затаенным страхом, что могла его вдруг потерять.
Как будто… он мне стал не менее дорог, чем брат.
– Даже не надейся, моя смертница. Учитывая, как ты любишь вляпываться в неприятности, стану и буду делать так же, а то кто еще вытащит тебя и твою… – положил он руку на мои ягодицы и сжал.
– Эй! – скинула я наглую ладонь. – Давай без этого!
– Да? Тогда иди в свою палату.
– Чего ты вдруг? – в непонимании приподнялась я на локте.
– Иди, все нормально. Просто ты такая мягенькая, теплая, в тоненьком халате… Еще и губки припухли от моих поцелуев, м-м-м.
– Да? – Прикрыла я их, начала вытирать. – Ужасно смотрятся? У вас тут есть где-нибудь зеркало?
– Не надо зеркало, – вернул меня обратно к себе под бок парень.
– Но ты же сказал уходить.
– Я передумал, потерплю. А ты вдруг такая послушная стала?
– Потерпишь? – зацепилась я за это слово и высвободилась. Одарила его гневным взглядом. Уже собралась спрыгнуть с узкой койки и идти к себе – и так вон из-за меня никто не мог зайти в палату, бедняги где-то гуляли, пока мы с Овианом тут непотребством занимались.
– Успокойся, я не об этом, – обнял меня лекарь и повалил обратно. Навис сверху. Довольно улыбнулся, будто заполучил лакомый кусочек и очень хочет его съесть.
– А о чем тогда?
– Да, мне тоже интересно, – сел рядом с моей головой на подушку кузнечик. Будто примерялся, хорошо ли ему будет отдельно спать.
– О том самом, о чем в приличном обществе не говорят вслух. – Наклонился парень и прикоснулся губами к моей шее.
Кожа покрылась мурашками от его горячего дыхания. Стало волнительно-хорошо, как-то очень приятно. Я даже замерла, чтобы не пропустить ничего.
Дорожка осторожных поцелуев от подбородка вниз, вдоль выреза. Моя неправильная реакция на эти прикосновения. Его необычный, темный взгляд и ладонь, которая легла на грудь.
– Овиан! – запротестовала я, хотя самой стало интересно.
– Не хочешь попробовать? – сразу убрал он руку. – Я вот очень хочу, что сдерживаться сложно. Ты такая… податливая сегодня, нежная-нежная. Кьяра, что-то я подумал… Ты не против со мной остаться?
– На ночь? – удивилась я.
– Эй-эй, я против. А как же моя подушечка?
– Подарю тебе подушечку, только молчи и не мешай! – быстро выдал Овиан и снова посмотрел на меня.
– У меня будет своя… – обрадовался Пиппи, но быстро умолк.
– Навсегда, Кьяра, – стал предельно серьезным парень. – Я влюбился в тебя еще там, на реке. Такая маленькая, хрупкая, вся в ранах. Не смог пройти мимо, еще и в нос получил.